Там было нефритово-зеленое платье из итальянского шелка с пышными рукавами и прелестными кружевными вставками. И наряд для прогулок из темно-розового муара, отороченный изящным белым кружевом. Утренний туалет в фиолетовую полоску с белыми сборчатыми рукавами и пышной юбкой и платье из желтого газа с рукавами и подолом, богато расшитыми розами.
Самым ужасным было вечернее платье из шелка, такой безупречной простоты и изящества, что у Холли защемило сердце: никто никогда не увидит ее в нем. Смелый вырез, гладкий, без всякой отделки, лиф, юбка, ниспадающая величественными волнами красного цвета, среднего между цветом спелого яблока и редкостного вина. Единственным украшением был пояс из красного бархата, отделанный шелковой каймой. Такой красоты Холли не видела никогда в жизни. Будь оно не такое яркое, ну, скажем, спокойного темно-синего цвета, она приняла бы подарок, послав ко всем чертям приличия. Но ведь Бронсон знал, что она ни за что не наденет платье такого цвета. И сделал он это с той же целью, с какой заказывал для нее пирожные: ему нравилось искушать ее, нравилось смотреть, как она отчаянно борется с собой.
Но на сей раз ему это не удастся. Холли не примерила ни единого наряда! Она велела Мод повесить все в гардероб, чтобы отдать их кому-нибудь потом, когда подвернется подходящий случай.
– Вот вам, мистер Бронсон, – пробормотала она, поворачивая ключ в замке платяного шкафа, ключ щелкнул. – Мне не всегда удается устоять перед вашими адскими соблазнами, но на этот раз удалось!
* * *
Прошло почти четыре месяца с тех пор, как Холли поселилась в доме Бронсона. Пришла пора проверить результаты ее кропотливой преподавательской работы. Наконец настал вечер бала у Плимутов. На нем Элизабет должна быть представлена обществу. И Бронсон сможет продемонстрировать свету свой свежеприобретенный лоск. Холли переполняли гордость и ожидание. Она надеялась, что в высшем обществе найдется немало людей, которые в этот вечер будут приятно удивлены Бронсонами.
По совету Холли Элизабет надела белое платье, отороченное оборками из бледно-розового газа. Пояс его украшала одна-единственная роза, а вторая была приколота к волосам. Все это создавало впечатление свежести и изящества, а гибкая фигура в сочетании с довольно высоким ростом придавала ее облику нечто царственное. Закери надарил сестре множество драгоценностей, но Холли, порывшись в куче бесценных бриллиантов, сапфиров и изумрудов, решила, что все это слишком тяжеловесно для юной девушки. Она выбрала жемчужину, висящую на изящной золотой цепочке.
– Это все, что требуется, – сказала Холли, застегивая цепочку на шее Элизабет. – Сочетание невинности и строгого вкуса. А экстравагантные драгоценности прибережем на то время, когда вы доживете до моих лет.
Элизабет посмотрела в зеркало, стоявшее на туалетном столике.
– Вы говорите так, словно вы дряхлая старуха, – засмеялась она. – А вы сегодня такая красивая!
– Благодарю вас, Лиззи. – Холли погладила свою ученицу по плечу, а потом обернулась к Поле. – Раз уж мы принялись обмениваться комплиментами, должна вам сказать, миссис Бронсон, что выглядите вы просто великолепно.
Пола, одетая в платье темно-зеленого цвета, украшенное блестящей бисерной вышивкой у шеи и на рукавах, напряженно улыбнулась. Очевидно, она с удовольствием занялась бы чем угодно, лишь бы не идти на официальный прием.
– Вряд ли я смогу вести себя как полагается, – мрачно предрекла Элизабет, все еще стоя перед зеркалом. – Я непременно опозорюсь. Сделаю какой-нибудь ужасный faux pas
[5]
, и все будут болтать об этом. Пожалуйста, леди Холли, давайте никуда не пойдем сегодня, проделаем все это как-нибудь в другой раз, когда я еще немного подучусь!
– Чем больше балов, приемов и вечеров вы посетите, тем быстрее научитесь вести себя как полагается, – твердо сказала Холли.
– Никто не пригласит меня танцевать. Все знают, что я – необразованное, неотесанное создание. Ах, черт бы побрал моего братца! Что он сотворил со мной! Я буду весь вечер подпирать стенку. На что я похожа в бальном платье? Мое дело – чистить картошку или подметать тротуары…
– Вы очень красивы. – Холли обняла Элизабет и посмотрела в зеркало на ее взволнованное прелестное лицо. – Вы красивы, Лиззи, у вас прекрасные манеры, и ваша семья очень богата. Поверьте мне, вы не будете подпирать стенку. И ни один мужчина, который увидит вас сегодня вечером, не подумает, что вам лучше заняться чисткой картофеля.
Потребовалось немало уговоров и настойчивости, чтобы заставить дам Бронсон выйти из комнаты и спуститься по парадной лестнице. Холли с особенной гордостью смотрела на Элизабет, которая внешне казалась вполне спокойной, хотя волновалась безумно.
Закери ждал их в вестибюле. Его черные волосы блестели в ярком свете люстр. В мире нет человека, чью внешность не улучшил бы традиционный вечерний черно-белый наряд, но Закери Бронсону этот костюм шел чрезвычайно. Его фрак, крайне простой, был сшит по последней моде и необычайно шел Закери с его высоким ростом, широкими плечами и стройным станом. Узкий галстук и жилет смотрелись белыми как снег рядом с его смуглым, свежевыбритым лицом. Он выглядел настоящим джентльменом – весь, начиная с аккуратно причесанных волос и кончая кончиками лакированных туфель из черной кожи. И все-таки было в нем что-то чересчур мужественное, первобытное… быть может, дерзкий блеск черных глаз или чуть вызывающая улыбка.
Сначала взгляд его устремился на Элизабет, и он улыбнулся с нежностью и гордостью.
– Ты здорово выглядишь, сестричка, – улыбнулся он, беря ее за руку и целуя в зардевшуюся щеку. – Никогда не видел тебя такой красивой. Когда ты будешь уходить с бала, за тобой потащится целая вереница разбитых сердец.
– Скорее вереница оттоптанных ног, – сухо отозвалась Элизабет. – Если, конечно, найдутся такие дураки, которые захотят со мной танцевать.
– Найдутся, – жестко сказал Закери и успокаивающе приобнял ее. Потом повернулся к матери, тоже отпустил ей какой-то комплимент и, наконец, посмотрел на Холли.
Они в совершенстве изучили, какие любезности следует говорить дамам, и Холли надеялась, что он скажет что-то вежливое по ее адресу. Джентльмен всегда обязан хоть как-то отметить внешность представительницы прекрасного пола, а Холли знала, что сегодня она хороша, как никогда. Она надела свое любимое платье из мерцающего светло-серого шелка, низкий вырез и короткие пышные рукава которого украшала вышивка бисером. Рукава были набиты легкими перьями, что увеличивало их объем, а туго накрахмаленные нижние юбки подчеркивали пышность бедер. Холли даже надела корсет, эффектно приподнимавший ее грудь. Мод помогла ей причесаться по последней моде, разделив волосы посередине пробором и зачесав всю их тяжелую массу назад. Блестящие каштановые локоны были уложены валиками, а несколько прядей свободно падали на шею.
Слегка улыбаясь, Холли смотрела в ничего не выражающее лицо Бронсона, а он тем временем оглядывал ее с головы до пят. Но ожидаемый ею комплимент так и не прозвучал.
