Холли понимающе кивнула и крепко сжала его руку.
– Да, – прошептала она с нежной гордостью, – это был прекрасный человек.
– После того как его не стало, – продолжал Рейвенхилл, – в какой-то мере не стало и меня. Я был готов на все, чтобы притупить боль, но ничто не помогало. – Его рот скривился от отвращения. – Я начал пить. Много пить. Превратился черт знает в кого и уехал на континент, чтобы в одиночестве прочистить себе мозги. Но там я занялся еще худшими вещами. Такими, на которые я не считал себя способным. Если бы вы видели меня в течение этих трех лет, Холланд, вы меня не узнали бы. И чем дольше я оставался там, тем сильнее стыдился. Я бросил вас после того, как обещал Джорджу…
Холли прикоснулась к его губам кончиком пальца, прерывая поток его саморазоблачений.
– Вы ничего не могли бы для меня сделать. Я должна была горевать в одиночестве.
Она сочувственно смотрела на него, не представляя, чтобы он мог вести себя недостойно и неприлично. Рейвенхилл никогда не был склонен к беспечности и разгулу. Он не пил, не развратничал, не играл в карты и не дрался, не обладал излишней импульсивностью. Чем же он занимался во время своего долгого отсутствия? Впрочем, теперь это не имело значения.
Холли вдруг подумала, что можно горевать по-разному. Она замкнулась в своем горе, а Уордон, возможно, наоборот, горюя о Джордже, на время сошел с ума. Но вот он снова дома, и ей очень приятно его видеть.
– Почему вы не зашли навестить меня? – спросила она. – Я понятия не имела, что вы вернулись с континента.
Рейвенхилл виновато улыбнулся:
– Пока что я не выполнил ни одного из обещаний, данных моему лучшему другу у его смертного одра. И если я не начну сейчас выполнять их, я не смогу дальше жить в ладу с собой. Полагаю, начать мне следует с того, чтобы просить у вас прощения.
– Мне нечего вам прощать, – покачала головой она.
– По-прежнему леди с головы до пят, да?
– Пожалуй, уж не такая леди, какой была когда-то, – ответила она несколько иронично.
Рейвенхилл внимательно посмотрел на нее.
– Холланд, я слышал, что вы поступили на службу к Закери Бронсону?
– Да. Я служу проводником по светскому обществу для мистера Бронсона и его очаровательной семьи.
– Это моя вина. – Рейвенхилл явно принял ее сообщение не с таким удовольствием, с каким она его сделала. – Если бы я остался здесь и выполнил свои обещания, вы не дошли бы до такого.
– Нет, Уордон, – поспешно ответила Холли, – это был очень ценный опыт. – Она пыталась подыскать слова, чтобы объяснить свои отношения с Бронсоном и его семьей. – Я стала лучше, познакомившись с ними. Они помогли мне в каком-то смысле, но объяснить этого я не умею.
– Вы не созданы для того, чтобы работать, – спокойно заметил Рейвенхилл. – Вы знаете, что сказал бы об этом Джордж.
– Я прекрасно знаю, чего хотел для меня Джордж, – согласилась она. – Но…
– Нам нужно кое-что обсудить, Холли. Теперь не время и не место, но я должен спросить вас об одной вещи. Обещание, которое мы дали Джорджу в тот день, – вы все еще хотели бы выполнить его?
Поначалу у Холли перехватило дыхание, и она ничего не могла ответить. У нее появилось головокружительное ощущение, что судьба несется на нее мощной волной. А вместе с тем она почувствовала облегчение и вялость, как если бы все, что она могла сделать, – это принять обстоятельства, над которыми она не властна.
– Да, – тихо сказала она. – Конечно, я помню о нем. Но если оно вас связывает…
– Я знал тогда, что делаю. – Он устремил на нее решительный взгляд. – И знаю, чего хочу теперь.
Они сидели молча, слов не требовалось – боль потери окутывала обоих. В их мире человек не искал счастья ради счастья, но получал его – порой – как награду за достойное поведение. Часто выполнение долга приносило страдание и горе, но человека поддерживало сознание, что он живет честно.
– Хорошо, поговорим об этом позже, – пробормотала наконец Холли. – Приходите ко мне в дом Бронсона, если хотите.
– Проводить вас в бальный зал?
Она поспешно покачала головой:
– Если вы не возражаете, я останусь здесь. Мне хочется посидеть одной и немного подумать. – Увидев по его взгляду, что ему это не нравится, она улыбнулась для пущей убедительности. – Обещаю, в ваше отсутствие никто ко мне не пристанет. Прошу вас, Уордон.
Он неохотно кивнул и запечатлел поцелуй на тыльной стороне ее ладони. Когда он ушел, Холли вздохнула и попыталась понять, почему она чувствует себя смущенной и несчастной, когда думает о выполнении обещания, данного ею Джорджу.
– Милый, – прошептала она, закрыв глаза, – ты всегда знал, что для меня хорошо. Я верю тебе и вижу, какую мудрость ты проявил, взяв с нас это обещание. Но если бы ты мог подать мне знак, что по-прежнему этого хочешь… Нет, с моей стороны это не жертва, но…
Ее размышления внезапно прервал возмущенный голос:
– Что вы, черт побери, здесь делаете?
* * *
Будучи борцом по натуре, всегда готовым сражаться за победу, Закери и раньше знавал ревность. Но такой – никогда. Никогда он не испытывал этой смеси негодования и боязни, обжигавшей его нутро. Не надо было обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить, как Холли смотрела на Рейвенхилла в бальном зале. Он все прекрасно понял. Они были скроены по одному лекалу, и у них было общее прошлое, к которому он, Закери, не имел никакого отношения. Их связывали общие воспоминания, они знали, чего ждать друг от друга, – это было большим преимуществом. И внезапно Закери яростно возненавидел Рейвенхилла: его секундант воплощал то, чего не хватало Закери… был тем, каким он никогда не будет.
Как жаль, что они живут не в старые времена! Тогда дело решала примитивная грубая сила, и можно было получить все желаемое, просто застолбив свои права. Ведь на самом деле большая часть этих чертовых аристократических ветвей именно таким образом и появилась. Потомки воинов, завоевавших свое главенствующее положение в сражениях и кровопролитных битвах. Поколение за поколением они жили, пользуясь привилегиями и богатством, и это смирило буйную кровь, смягчило их и обтесало. Теперь их изнеженные отпрыски не в состоянии опустить задранные носы и заметить человека, больше походящего на их досточтимых предков, чем они сами.
Закери понимал, что это его проблема. Ему нужно было родиться на несколько веков раньше. Сейчас, чтобы попасть в общество этих утонченных снобов, ему приходится жеманничать и выделывать всякие антраша, а ведь он мог бы господствовать… сражаться… побеждать.
Когда Закери увидел, что Холли вышла из гостиной, положив свою маленькую ручку на локоть Рейвенхилла, потребовалась вся его сила воли, чтобы не кинугься вперед. Он прямо дрожал от страстного желания схватить Холли в объятия и утащить ее прочь, как варвар.
