— Я понял суть вашего замысла. Дальше можете не объяснять. Остается прояснить один очень деликатный момент…
— Вы о деньгах? Не волнуйтесь. Своих денег я не упущу ни в коем случае.
— Смею обратить ваше внимание на то, что родители этих ребят — люди скромного достатка.
— Вот еще что! — фыркнул адвокат, — вы верно плохо думаете про меня. Я вам не Гозман, привыкший жить на стипендию Международного Правового Комитета, да на гонорары богатых клиентов. Я если что, сумею заработать и на неимущих людях, — сделав многозначительную паузу, адвокат закончил весьма оригинально:
— При этом, я не возьму с этих людей ни копейки!
— Вы идеалист? Не знал за вами этой особенности.
— Что вы! Как можно! Даром — дают только за амбаром! А в приличном обществе любой труд достойно оплачивается. Но кое-что святое в душе у меня есть! Именно поэтому я с вами сейчас не просто разговариваю, а ДОГОВАРИВАЮСЬ!
А на следующий день началось! Вряд ли Гозман и его помощники заранее представляли во что это выльется. Видимо они считали, что все пройдет как обычно и проходило: малолетние шовинисты будут строго наказаны под одобрительный рев «прогрессивной общественности». Ривкин своим присутствием на допросах поломал им весь замысел. А ведь он не просто присутствовал. Он не давал этому светилу либеральной мысли ни запутать детей, ни загнать их в ловушку. Не меньше Ривкина, мешали и присутствующие при допросах представители «Русского Инвалида» и «Российского военного обозрения». Прогнать их никто не имел права, ибо они были официально аккредитованы. Естественно, что живое участие приняла в защите «преступников» и Татьяна Сергеевна Алексеева. Ее никто не сюда не направлял. Тем не менее, удалить ее у Гозмана не вышло. За коллегу по журналисткому цеху вступились военные корреспонденты. Но это еще были цветочки. Ягодки произросли на Невском проспекте. В один прекрасный день, состоялось шествие ветеранов Дикой дивизии. Это уже было совсем серьезно. Дикая дивизия считалась элитным соединением, так же как и во Франции Иностранный Легион. Ее бойцы принимали участие во всех миротворческих миссиях за пределами Российской Империи. Несколько сотен ветеранов прошлись по Невскому до Дворцовой площади, неся эмблемы частей своего славного соединения, государственные флаги и плакат с надписью: «Для врагов мы были РУССКИМИ!» Кто-то пришел на шествие, будучи одетым в форму своего полка. Другие были одеты в строгие костюмы. И у половины пришедших на груди был либо «Орел», либо «Джигит». Дойдя до Дворцовой площади, они вручили вышедшему к ним дворцовому коменданту верноподаннейшую петицию на имя Государя.
— Вы хоть понимаете, что вы натворили? — орал взбешенный «общественник», — еще немного и эта тупая военщина совсем распояшется!
— Вы Леонид Саулович умерили бы свой пыл, — пытался урезонить разошедшегося ни на шутку «общественного контролера» капитан-лейтенант запаса Вайншток, корреспондент «Обозрения».
— Это вы напрягите свои тупые военные мозги! Сегодня вы потакаете тупому быдлу, а завтра оно вспомнит не ваши побрякушки, а каких вы кровей!
Было видно, каких трудов стоило Вайнштоку, в прошлом блестящему минному офицеру эскадренного тральщика, отличившегося к тому же при разминировании территориальных вод в Эритрее, сдержаться и не ответить на хамский выкрик.
— Я считаю, Леонид Саулович, что вы должны вести себя прилично, — вмешалась в разговор Татьяна Сергеевна, — а еще я думаю, что лучше бы вам снять свои претензии к этим детям.
От дальнейшей ругани Гозман удержался лишь потому, что понял: еще немного и его начнут бить все присутствующие в этом кабинете. Включая женщин и детей.
[10]
Глава 8. Сон Ирины Павловны
Про такую штуку как домашний арест, я слышала в своей прошлой жизни, но что это такое на самом деле, даже не подозревала. Да и с чего бы мне было этим интересоваться, если у меня никогда не было приводов в милицию. Зато здесь, меня дважды в течении четырех лет задерживала не просто полиция, а полицейский спецназ! Удостоилась однако старая небывалой чести! И не просто задерживалась, а еще и под следствием пребываю.
А домашний арест который на всех нас наложен, означает лишь то, что мы не имеем права взять и уехать в другой город. Вроде бы и ничего, но вот про спорт и танцы пришлось пока забыть. Сразу после школы хожу на допрос. А там, пока на все вопросы ответишь, день как-то незаметно заканчивается и я иду домой ужинать, делать уроки и торчу с матерью на кухне. Можно было бы и в Сети посидеть, вот только нужно и Василису Егоровну пожалеть. Она бедная, в последнее время вся на нервах. Вот чтобы она лишнего себе в голову не брала, я занимаюсь вместе с ней стряпней и болтаю о разных вещах. Того гляди, ко времени суда надо мной, она наконец то научится прилично готовить. Учу ее конечно я. Теперь, благодаря мне, она прилично готовит различные супы и уже осваивает мясные блюда. Сперва я ее учила элементарному, а затем, сходив к букинисту, мы купили поваренную книгу. Смешное было в том, что здесь как и у нас, это была книга Елены Молоховец. Смешно конечно, когда дочь учит маму, а не наоборот, как у нас. Но что поделать? Женщины в этой России страх как эмансипированы.
Вот к примеру: вязка, вышивание, занятия макраме… все это прекрасно успокаивает нервы. Тем не менее, не всякая здешняя хозяйка станет этим заниматься. Когда я предложила маменьке заняться вязанием, при этом подразумевая что я ее легко смогу этому научить, то она сразу обиделась:
— Маша! Я ведь от вас никуда уходить не собираюсь. Мне вас нужно вырастить, внуков дождаться… Рано мне еще о боге думать.
Оказывается, тут извечными женскими ремеслами занимаются только монахини! Тем не менее, уговорить ее удалось. Подозреваю, что согласилась она на это с единственной целью: побольше побыть вместе с дочерью. Вот и сидит вместе со мной, учится вязать, а заодно и сплетничаем. Кому как, а в ее ситуации это самая лучшая психотерапия. Заодно на психотерапевте экономим. И обе видим, как это здорово нам помогает. Мне это привычно, а Василисе Егоровне в новинку. Отвыкли здешние обитатели от простой жизни! Хотя, может быть я и неправа. Взять хотя бы Ивана Кузьмича и «братца Иванушку». Меня привела в состояние шока их неспособность забить хотя бы гвоздь. Оказывается, здесь это давно так не принято. Есть развитый сервис, который за ваши деньги всегда готов сделать доброе дело всем нуждающимся. «Зачем париться самому, если достаточно только оплатить предоставленные тебе услуги?» Я это часто слышала и в той жизни. Только я привыкла к тому, что мужчины у меня не беспомощны. «А зачем кому-то платить деньги, если достаточно попросить своих мужчин?» Я обычно так отвечала любителям ничего не делать самому. Здесь меня бесила привычка людей постоянно, по любому пустяку обращаться за помощью к совершенно посторонним людям.
