— А я бы их взяла, — возразила Серушко, — кайзер прав, музыки у нас будет еще много. А колбасники в ней толк понимают. Вряд ли их музыканты будут позорить свою страну. Готова спорить, что они так расстараются, что мы сами, без всякого сожаления им приплатим.
— Как заезжим цыганам? — вставила я свои пять копеек.
— Это ты девушка зря! Никакого сравнения с цыганами они не выдерживают. Те ведь и играют, и поют, и пляшут. А колбасники что? Только играть? А петь кто будет? Ты ведь нам непростые песни подкидываешь.
Напрасно Никита Сергеевич беспокоился о песнях. Отец Кирилл, сам без чьей-либо подсказки связался с Нахалковым и рекомендовал ему исполнителей. Как вы думаете, кого? Хор любителей церковного пения! Нам и в бреду не пришла бы в голову такая идея. Тем не менее, помня о том, что отец Кирилл никогда дурного не советовал, мы дали на это свое согласие. Но про то, что из этого у нас вышло, как-нибудь в другой раз. А сейчас, нашей первейшей заботой были дальнейшие съемки фильма. И первое, что мы сделали, так это заново смонтировали сцены боя на корабле. Дело в том, что в рекламный ролик вошло не все. Теперь пришла пора закончить начатый этап. Отдельного слова заслуживают исполнители ролей экипажа «Астры». Дело в том, что оба режиссера были категорически против привлечения к съемкам фильма известных публике актеров. Оба они считали, что у нас как раз тот случай, когда участие знаменитостей только испортит вещь. Я спорить не стала, ибо им видней. И кого вы думаете они привлекли? Артистов цирка! Я конечно догадываюсь, зачем они это сделали, но товарищи! Когда роль капитана корабля и супружеской пары медиков назначены исполнять клоуны, это конечно по-нашему! Самое любопытное, что «медики» действительно оказались Шниперсонами! Прям как по заказу! Слов у меня не хватало. Поэтому я просто помолчала. Впрочем, оказалось, что режиссеры знали что делали. Артисты цирка сыграли ничем не хуже актеров кино. Главное было в том, что они прониклись серьезностью этого дела и выкладывались полностью. Особенно им пришлось потрудиться, когда пошла съемка сцен драки на корабле.
А с драками тоже оказалось не все так просто. Особенно когда вопрос коснулся вооружения сторон для ведения ближнего боя. «Тактики» настаивали на том, что раз целью нападения является пленение экипажа «Астры», то нападающим стоит применять нелетальное оружие. Что-то вроде шокера. С другой стороны, предполагать наличие на корабле автоматизированных систем защиты, нападающие обязаны. Значит средства разрушения у них тоже должны быть с собой. Правда, так как наносить лишний ущерб техсистемам вражеского корабля будет не разумно, то средства разрушения нельзя делать слишком мощными и дальнобойными. Экипаж же корабля, такими ограничениями не связан, но разрушать своими руками корабль им тоже не стоит. И как тут быть?
С вооружением металл-оргов поступили просто. Для борьбы с живыми организмами — контактные парализаторы, а для борьбы с роботами мечи типа джидайских. И все это встроено в их массивные передние конечности. Зато экипаж вооружили вообще оригинально: тяжелыми кувалдами. Зачем на звездолете понадобилось держать две дюжины пудовых кувалд, никто объяснить не смог. В первую очередь этого не знала даже Бонифация Ипатьевна, которая и была автором этой идеи. Но так как старшей во время нашего отсутствия была именно она, то все возражения разумных людей были ей до лампады. Знаменитое: «Я так вижу!» одержало очередную победу над здравым смыслом. С применением в бою ремонтных роботов особых споров не возникло.
— Что такое этот ваш ремонтный робот? Это по сути своей станок с числовым программным управлением и со сменными рабочими органами. Разве что самоходный. Поставить на него программу опознания «свой-чужой», для корабельного мозга дело одной секунды. Алгоритм уничтожения противника? Да это просто обычная программа по обработке детали. Программист корабля ее составит быстро. Ну а за последовательностью выполнения операций для каждого робота проследит корабельный мозг.
Ладно, этот вопрос с грехом пополам решили. Теперь осталось только драку затеять. Вот тут Серушко и развернулась так, как она умела: во всю ширь русской души и во всю дурь своей творческой фантазии.
Прорезав корпус корабля на всю глубину, металл-орги сносят его со своего пути вышибным зарядом и дружно кидаются в атаку. Начало такого броска — самая неприятная для любого десанта вещь. Момент, когда десантники покидают свое транспортное средство, это момент, когда они скучены и являют собой «мечту пулеметчика». Не случайно в моем мире, американские морпехи именно в этот момент несли огромные потери, ведь противник не зевал и расстреливал покидавших десантный корабль «горшкоголовых» из всего, что только имел в своем распоряжении. И термин у них был соответствующий — «пляжные потери». По уверениям Героя Советского Союза Сергеева, единственного военного корреспондента, удостоенного этого звания, в этот момент погибает каждый третий десантник. Такая закономерность присуща не только морским десантникам. У воздушного и танкового десанта были те же самые проблемы. Пока ты скучен — ты кандидат в покойники. Как решали такие вопросы американцы, я не знаю. Но советская «черная смерть» поступала просто: она выходила из под губительного огня стремительным броском навстречу противнику. Стоило ей сблизиться с противником на дистанцию ближнего боя и начинался уже настоящий кошмар. «Полосатые дьяволы» начинали платить по долгам и всегда брали устраивавшую их цену. Именно тогда сравнивался счет потерь и выжить после их натиска мог только сбежавший куда подальше.
Как выяснилось, эта истина была известна даже безмозглым металл-оргам. Стоило разградить проход, как по ним прошла настоящая «коса смерти». Нет, пулеметов экипажу никто не дал, просто у ремонтных роботов был аналог монтажных пистолетов. Ну и что с того, что он не дальнобоен? Тут ведь дистанция всего ничего, а выстреливаемый крепеж разит не хуже бронебойной пули. Металл-орга этим сразу не убьешь, но боеспособность снизишь. Пространство сразу наполнилось ошметками органических тканей и сине-зеленой «кровью». Это не остановило натиска, ибо бояться смерти металл-орги не умели. Резкий рывок и роботы схлестнулись с роботами. Воины с работягами. Засверкали огненные мечи, в ответ, «работяги» занялись тем, что они умели изначально: манипуляторы брали в надежный захват «обрабатываемую деталь» а дальше начинали работу отрезные круги, сверла, фрезы, плазменные резаки и сварочные агрегаты. Человек, стремительно действующий пудовой кувалдой как легкой тростью, вносил свою лепту в эту свалку боевых и рабочих машин. Кувалда конечно не пуля и боевые доспехи ей не пробить, но разве легче тому, кто попал под ее удар? Первый натиск абордажных партий был отражен.
— Докладывает пост 23! Потерь в экипаже нет!
— Я БЧ-5! Потеряно безвозвратно 48 процентов ремонтных роботов.
Вроде бы и успех, но капитан понимал, что это еще не победа. Работа кораблей огневой поддержки противника потихоньку приносила свои плоды. Корабль не только лишался средств активной защиты, но и становился «слепым». С каких направлений последуют новые атаки, можно было только гадать, но не увидеть. Рабочий планшет уже не мог отразить полностью обстановку на поле боя. Ясно одно: силы у врага еще есть и от намерений своих он не откажется. Сколько еще атак предстоит отразить? Одну? Две? Ясно одно, что погибать придется всем. Взгляд капитана рассеяно скользит по панели управления и останавливается на прикрепленной к ней старой семейной реликвии. Это старая фотография времен первых экспедиций к астероидному поясу.
