В какой-то момент Лиза замолчала. «Мне надо ее расслабить, – подумал Горбач. – Какую-нибудь шутку выдумать или сказку. Совсем ребенок погрустнел». Горбачу не хотелось, чтобы она грустила.
Восемь. Перестань суетиться, постарайся легко ко всему относиться
Ты целовал ее, когда уходил на работу? Не всегда.
Ты помнишь, какие у него ясные глаза и какая у нее
небосводная улыбка?
Ты это ценишь, ты это помнишь?
Ты помнишь это? Ты ценишь это?
Ты помнишь, как тебе повезло?
Ты осознавал свой джекпот, который выиграл
на ровном месте?
Ты понимаешь, насколько это заслужил?
Говоришь, ничего не помнишь.
Говоришь, ничего не понимаешь.
Мне жаль тебя, но не слишком.
Я думаю, ты врешь.
Потому что на самом деле ты полностью
понимаешь, что ты заслужил и почему.
Потому что на самом деле ты проклят и нет
тебе прощения.
Не спрашивай.
Спи.
Даже удивительно, насколько все это не имеет значения.
Я отправился искать прощения в кошмаре.
Слушай, ты там береги себя, пожалуйста.
Кортеж грузовиков продолжал движение. Они приближались к Владимиру. Позади уже остались Покров и Петушки. Горбач никогда не бывал здесь, но в детстве любил рассматривать старые географические карты и многое помнил. Ему захотелось рассказать ей сказку про эти города, но он ничего не знал о них. Пришлось выдумывать и придуриваться. Лиза сначала смотрела недоверчиво и широко открывала глаза.
– В каком смысле на собаках ездили? – спросила она. – Собаки маленькие же. Если на нее взрослый мужик сядет, собака сломается.
– Правду тебе говорю, все в летописях есть, – сказал Горбач. – Ездили на собаках и сами на четвереньках иногда бегали. Этим Покров по всем землям славился. Собачеград его называли. Однажды воины Покров приехали завоевывать, а там какая штука случилась…
– Кто приехал?
– Очень старый могучий клан воинов, его уже нет больше.
– Как он назывался?
– Назывался он секретно, сейчас этого никто уже не знает. Но я древние книги читал и знаю.
– Ну как же?
– Жопошники.
– Не бывает таких названий, – сказала Лиза. – Над ними смеяться должны были.
– Потому они и были секретные. Жопош – это такой большой топор, они ими дрались люто, прямо всех рубили в фарш. Но никто не понимал, что это грозные воины, потому что они Жопошники. Они очень обижались и от этого еще больше всех убивали. А потом уже название тайное сделали. Устали так жить.
– И зачем им Покров?
– Какой Покров? – удивился Горбач. – А, Покров. Люди и собаки. В общем, приехали они Покров завоевывать. А жители Покрова заранее узнали, что Жопошники идут – им собаки налаяли. Они язык собачий знали, я же говорил?
– Не говорил.
– Вот, говорю. Очень умные были собаки. Налаяли им, что Жопошники идут. А в Покрове правил мудрый князь. Он подумал-подумал и велел каждому взять себе по собаке, чтобы не потеряться, надеть меховушку кверху мехом и встать на четвереньки. Жопошники пришли – что за чудеса? Одни собаки в городе. И вода в колодцах есть, и земля распахана, и вышки стоят, и даже какое-то электричество проведено, и свечи горят в домах.
– И что Жопошники сделали? – спросила Лиза заинтересованно.
– Пришли, натурально, в правительство. Там сидит князь покровский, который всех научил надеть меховушки. Научил, а сам не стал. Ему главный воевода говорит – где все люди? А он говорит – какие люди? Собаками я правлю, разве не видишь? Шли бы вы, ребята, а то сами в собак превратитесь, буду и вами править, – сказал Горбач.
Он вещал, как сказитель – раскатисто и певуче. Менял голос, когда говорил за князя и воеводу. Получалось, наверное, не очень. Горбач сомневался в своем актерском таланте. Но Лизе нравилось. Она перестала смотреть на него как на идиота – видать, поняла, что придуривается. Сидела и слушала, подперев подбородок кулаками.
– Они ушли? – спросила Лиза.
– Поломали вокруг все со злости. Но чего делать, не собаками же править, правильно? Да и испугались. Вдруг сами собаками станут.
– Хитрый в Покрове князь.
– Хитрый. Только убил его воевода со злости. Да князь знал, что так и будет. Он всю стражу отпустил и даже меч не поднял. Князь покровский побольше них знал.
– А потом?
– А потом Жопошники превратились в собак, – сказал Горбач серьезно. – Это княжеское собачье проклятие. Они превратились в бурых собак, а местные собаки выгнали их из города. Теперь они бродят по всей Территории, ищут своего воеводу, чтобы все вернул, как было, да не могут найти и от того злятся еще сильнее. Ты знаешь таких собак. У нас в Красноармейске тоже были. Ходят и простить не могут своего воеводу за то, куда он их привел. Кроют его разными словами на собачьем языке, но никто не может перевести, потому что в Покрове никого не осталось. А если кто и знает собачий язык, то молчит.
Лиза, которая смеялась в начале истории про собачье проклятие, задумалась. Горбач не понял почему. Он выдумал все это на ходу. Хотя бурые собаки к востоку от Москвы и впрямь обитали. Они правда злые, но среди них встречались и славные. Например, щенок Прохоров был бурой собакой. Горбач вспомнил про щенка Прохорова и помрачнел.
– Он, наверное, был очень гордый и не мог смириться с тем, что его обманули, – сказала Лиза.
– Кто? Воевода?
– Да. Который вел воинов на Покров.
– Он, в общем, злодей, – сказал Горбач. – Он плохой герой в этой сказке, убийца, агрессор. Жалеть надо покровского князя, а не его.
– Жалеть всех надо, – сказала Лиза.
– Хороших людей жалеть надо, – сказал Горбач неожиданно зло. – Нас с тобой жалеть надо. Синклера, может, жалеть надо. Если жалеть всех подряд отморозков, то никакой жалелки не хватит. Ты их будешь жалеть, а они тебе в спину выстрелят.
– Ты же не знаешь, почему они такие стали, – сказала Лиза.
– Какая мне разница? – удивился Горбач. – Вот они стали почему-то плохими и теперь меня убить хотят. Мне что, целоваться с ними?
– Целоваться не обязательно. Это глупо, – сказала Лиза рассудительно.
– А что мне с ними делать?
– Может, понять их? – спросила Лиза.
– Понять и простить, пока они мне голову режут. Спасибо, видали мы такое, – ответил Горбач с иронией.
– Не обязательно сразу прощать, – сказала Лиза. – Но хотя бы окно открыть для прощения. Дверку. Ну, может, злодей в эту дверку и не пойдет. Но ее надо открыть все равно.
