– Да, в Пентагоне и ЦРУ не сомневаются в локальности и конвенциональности эскалации. Стратегические силы «красных», по данным разведки, остаются в пассивной готовности мирного времени, – Бжезинский указал на доставленные 15 минут назад орбитальные фотоснимки, – я убежден в прогнозах разведки – большевики не пойдут на ядерный конфликт.
– Что ж, будем надеяться, что русский медведь останется в своей берлоге, – пробормотал Фоли, снова кивком обращая внимание на карту: – Через полтора часа советская эскадра войдет в намеченное место координат к северо-западу от Тайваня, в так называемую точку «Y», где сходится фокус операции. Наступит момент «Х»!
– Вот в это место, – услужливо отреагировал указкой лейтенант-коммандер, – субмарины уже вышли на исходные, депеши-подтверждения получены.
– Курок взведен, – тут же подхватил Бжезинский, он щурился, как кот на добычу, глаза блестели.
Мельком взглянув на советника, адмиралу даже захотелось его немного остудить, припугнув, что обещанная локальность конфликта не отменяет удара крылатых ракет русских по Гавайям. То, что он сам не верил в успех такой атаки (главная база флота США защищена более чем основательно), не отменяло самого факта подобной возможности.
– Сэр, – прервал его раздумья офицер связи, протягивающий широкую полоску телетайпа, – пришло по открытому каналу средств массовой информации! Срочно!
Приняв бумагу, адмирал быстро пробежал по тексту глазами:
– Вот дерьмо! Этого следовало ожидать!
– Что? – тут же сунул свой длинный нос Бжезинский.
– Скандал! Пресса разнюхала о боевых потерях флота. Надо же, так быстро… и месяца не прошло! Проклятье! Ну, еще бы! Авианосец слишком здоровенная штука, чтобы скрыть его гибель. И гибель стольких американцев!
Вашингтон
– Деньги тоже имеют значение, – без аппетита ковырял вилкой Рейган.
– Да будет вам, – отложил салфетку глава президентской администрации Бейкер, – деньги это быт. Это то, что должно быть. Как дрова питать костер реализации твоих идей и желаний. Плохи деньги, которые тяжелы – их жаль тратить. Не менее плохи деньги легкие – они уходят быстро и бездарно.
– Хуже деньги, которые потратить нельзя, – вкрадчиво и со значением вставил Уильям Кейси, – из Буэнос-Айреса к нам просочился ранее не упоминаемый примечательный факт.
(Директор ЦРУ рассказал о доставленных на борт «Петра Великого» аргентинских золотых слитках.)
– Весьма оригинально! – не столько удивленно, скорей алчно воскликнул Бейкер.
«У него даже глаза “скруджами”
[142] заблестели, – подметил Кейси, – тоже мне… “реализатор идей и желаний”».
– Весьма оригинально! – повторил глава администрации. – Требование способа оплаты, да еще исходящее от командира корабля. Тем более любопытно для идеалистов большевиков.
– Вот я и говорю – где в большевистской России потратить такие деньги? Если они, конечно, разделят их на экипаж в соразмерных долях, – Кейси словно не замечал здорового возбуждения собеседника, – но меня тут вдруг на другую мысль навело – а коммунист ли командир корабля? За тридцать лет в стране могли произойти большие изменения. Уже сейчас в СССР наблюдаются крайне интересные тенденции – коммунистические идеалы из обывателей, словно кальций из организма вымывает при плохом питании. Конечно, не без наших пропагандистских разлагающих усилий. Да и сами «комми» довели своих граждан до потребительского голода. Давайте подумаем! За более четверть века уровень жизни наверняка изменился, просто должен был измениться. Представьте, что они (экипаж крейсера) увидят сейчас, прибыв в Советский Союз восемьдесят второго года?! Я не голословен, господа, и это не пустые догадки. Даже у нас… если сравнить США пятидесятых – ну-ка, вспомнили!? А теперь тридцать лет спустя. А?
– А ведь наш прозорливый Уильям прав, – согласился Рейган, давая прислуге знак, что обед окончен, – им может прийтись не по вкусу… нынешняя Россия. Более чем. Люди привыкли искать лучшей доли. А у нас есть что предложить.
– Уж достойный комфортный прием пришельцам в Кремле оказать смогут, – внес весомую долю скептицизма пентагоновский генерал, – думаю, они знали, на что шли и куда их посылали.
– А так ли? Вдруг спонтанность? Я имею в виду переход кораблем из будущего. Образовалась дырка в метрике, крейсер туда и провалился, всплыв у Фолклендов! Аргентинцы упоминали о молодых членах экипажа. Вот я бы, планируя подобное, послал на такую щекотливую и важную операцию проверенных ветеранов, не в смысле стариков, но все же.
– Это все домыслы, требующие дознания. Может, у них там вообще партия большевиков завела страну в такие дебри «счастливого и светлого будущего», что нынешняя Россия покажется раем.
– Вот именно! Аргентинцы что-то там говорили о надписях «Россия» на шевронах. Это тоже любопытный факт, – директор ЦРУ поджал губы, становясь серьезным. – Господин президент, когда все это закончится (надеюсь, что наш план в итоге сработает, как надо), в первую очередь мы должны вытащить наших бойцов «Дельты»… под хороший компромисс или уступку. От них в том числе, как от побывавших на этом корабле, получим какую-нибудь дополнительную информацию. Нам важна любая мелочь.
* * *
Новый календарный день в Вашингтоне наступал на шесть часов раньше, чем на Гавайях.
Там, над Оаху
[143], еще не взошло солнце, а в западном крыле белого здания резиденции американских президентов, в помещении под названием «Овальный кабинет», с полудня уже заседали.
Успев накоротке и отобедать, скорей даже перекусить, и снова вернуться к деловому столу… к секретным папкам, к телефонам и селекторам, соединяющим с ключевыми департаментами и ведомствами страны.
Тикали часы… ждали, глядя на те, которые показывали гавайское время.
Все было более чем серьезно, на Тихом океане, в азиатской его части, назревал запланированный, но весьма нестабильный критический пузырь.
Время двигалось к часу «Х», когда он должен был лопнуть…
И информируемый каждые полчаса о состоянии дел Рональд Рейган заметно начинал нервничать… шутка ли – военный конфликт с ядерной державой!
Нервничать, как бы там его ни заверяли, что до «горячей» стадии дело не дойдет… как бы ни успокаивали. А его успокаивали!
– Насколько ваши аналитические выкладки и расчеты соответствуют действительности?
– На все сто! – без тени неуверенности объявлял представитель разведывательного управления министерства обороны США.
Ему вторил генерал из комитета начальников штабов, имевший свой отдельный канал связи с Пентагоном, далее через цепочку уходящий на Перл-Харбор:
