– Если сейчас идет просачивание о всего лишь морской военной операции где-то на задворках Тихого океана и, будь оно проклято, разгроме ВМФ… То после рассказа конгрессу и сенату все уйдет практически в свободный доступ! Сто членов сената! Сто болтунов, у которых жены, любовницы (это первое, что приходит на ум)! Да при таком количестве приобщенных к тайне соблюсти полную конфиденциальность совершенно немыслимо. Через неделю каждая американская домохозяйка будет рассказывать соседкам-товаркам невероятные истории о путешествующих во времени большевиках. И тогда все наши планы сыграть с Кремлем в единоличную игру пойдут прахом.
– Пойдет прахом весь оперативный замысел, – четырехзвездный генерал из КНШ чуть ли не стукнул по столу, – даже если сенаторы одобрят весь наш план, включающий операцию на море… пока они вникнут, пока обсудят, одобрят, дадут санкцию, уйдет и время и советская эскадра.
– Но у вас же есть какие-то идеи, комбинации? – с надеждой спросил президент.
– У наших военных всегда есть свои хитрости, – хихикнул Джеймс Бейкер.
– Не все так просто, – хмуро вещал генерал, – да, есть у нас секретные параграфы, позволяющие списание военной техники как на боевые, так и небоевые потери. Есть еще процент расхода на экстремальных испытаниях нового оружия. А оглядываясь на опыт войны во Вьетнаме, когда… в общем, опыт есть!
Рейган вздел удивленную бровь, мол, «а я чего-то не знаю?»
– …но целый авианосец! – Генерал даже не смутился. – Черт возьми! Если бы еще это был не новейший, а какой-нибудь старичок времен мировой войны. Человеческие потери подадим не как единовременные, а растянем на длительный статистический срок. Вот, ознакомьтесь…
Рейган принял от офицера папку – на обложке наискосок красовалась надпись «top secret». Пробежал глазами, останавливаясь на некоторых местах, хмурясь, даже шевеля губами, зачитывая, наконец, пробормотав не без удовлетворения:
– Черт меня побери!
– Совершенно верно, – поддержал кряхтящий смехом Бейкер, – я битый час изучал эту бумагу, пробираясь по совершенному болоту военно-бюрократической казуистики, чтобы отжать хоть какой-то сухой остаток конкретики.
Обсуждение неожиданно прервали. Дверь в Овальный кабинет, конечно, не распахнулась, но очень было похоже на то.
В проеме показался, буквально влетел всеми узнанный Майк Дивер – заместитель главы аппарата Белого дома, исполняющий обязанности советника президента по вопросам внутренней политики.
– У нас совещание, – дернулся Джеймс Бейкер.
– А мне плевать!
Конечно, такой ответ был возмутителен. Но Дивер был особой приближенной. Он помимо основных обязанностей большую часть своего времени уделял созданию президентского имиджа Рейгана. Сам Рональд относился к нему едва ли не как к одному из членов своей семьи.
Тем не менее Бейкер покосился на президента – здесь, пусть и в узком кругу, присутствовали джентльмены, при которых не стоило показывать подобную фамильярность.
– Вот! Прямо на первой странице! – Советник выложил на стол несколько экземпляров печатного издания «Вашингтон пост». – Обычно такие вещи выходят утренними новостями. Но кто-то им скинул настолько достоверную «бомбу», что они выбросили экстренный выпуск!
Пачка прессы разошлась по рукам, зашелестев, породив первые вздохи и возгласы:
– Вот и дождались!
– Пронюхали!
Минутой-другой позже противно и требовательно зазвонил телефон.
Слегка побледневший Рейган протянул руку к трубке, но брать не спешил, клюнув носом в газету, споткнувшись на каких-то строках типографского шрифта.
– Ставлю сто против одного, что это сенатский прокурор, – Кейси по-прежнему сохранял невозмутимость. Он успел просмотреть статью. – «Карл Винсон» уже не скроешь, но заметьте – никакой фантастики. Никаких кораблей из будущего! И это радует. Хм… что предпримем?
Перл-Харбор
Центральная база ВМФ США на Тихом океане
Штабной улей напрягся и замер в неопределенной томительной паузе, по аналогии Бжезинского о «взведенном курке, точно сжатая пружина поставленном на предохранитель кольта».
До момента «Х» – времени начала активной стадии операции – оставалось меньше часа.
– Всё повторяется, – Сильвестр Фоли продолжал теребить ленту телетайпа, не замечая, что жамкает невинную бумагу, скатывая в шарик, – у меня стойкое и, что неудивительно, неприятное дежавю. Знаете, что́ (он сделал ударение на слове) это может означать?
– Что операцию могут приказать свернуть?
– Хуже того – в самый последний момент, – наконец позволил себе выразить досаду адмирал. Впрочем, подумав о другом: «Представляю, как они сейчас там, в Вашингтоне, сели в лужу, не зная, как быть дальше». И был прав.
Это можно было даже выразить более импульсивно и вслух:
– Я был прав, черт возьми! – Когда пришла очередная вводная… уже высшим приоритетом, естественно, шифрованно-расшифрованная.
Сообщения потекли чередой буквально одно за другим. То, что они поступали короткими в несколько фраз распоряжениями, говорило само за себя – там, в Пентагоне и Белом доме, решения принимались скоропалительно и едва ли не панически.
Дешифровки немедленно подавали командующему:
– Смотрите, все прежние планы отменены… военным бортом прибывает комиссия… представитель контролирующей организации, – адмирал в который раз выругался, – очередной латунный куратор или штатский хлыщ.
Бжезинский сам пребывал в мрачной прострации, что даже не обратил внимания на явный намек на его персону.
Офицер подносит следующую шифровку…
– Ага! А теперь не совершенно отменительные, – зачитал адмирал, – а… «приостановить до выяснения»! Как они себе вообще это представляют? Кретины. Тут, дерьмо собачье – или-или! Мне так и не дали довести то дело до конца, били по рукам, пока совсем не завели за спину (почти в наручниках)!
Свирепо окинув взглядом присутствующих, особенно подчиненных, Фоли осклабился:
– Ха! До суда дело не дошло. Но боюсь, теперь под давлением общественности Белый дом меня точно сдаст с потрохами! А знаете, – обращаясь непосредственно к советнику президента, – в сравнении с предыдущей охотой за «Красным пиратом» нынешняя операция изначально, по моему мнению, была жалкой леворукой имитацией онанизма.
– Что-о-о?!. – Бжезинский, видимо, не привык к таким оборотам.
– Именно так. Мне она вообще сразу была против сердца. Я обскажу свое виденье всего этого (скорее политического безобразия) позже! А пока… Хорошо, черт меня побери! Что вытекает из этих распорядительных писулек? – Фоли потряс уже набравшимся веером телеграмм. – Помыслим рационально и в рамках общезадуманной концепции локального конфликта! Откладывая операцию на неопределенный срок, как нам велят вашингтонские деятели, мы попадаем в стратегический тупик. Когда любые, следующие, другие, черт меня возьми, даже превосходные по исполнению тактические ходы уже будут не в состоянии выправить баланс. Почему? А потому что русские уже будут в Восточно-Китайском море! И наши подводные лодки попросту не успевают, поздно выходят на позиции. А спустя сутки советская эскадра уже будет в зоне действия самолетов, базирующихся на аэродромы в районе Владивостока. Что нам остается? Ввести в дело наше патентованное преимущество – палубную авиацию. Но мы же этого изначально хотели избежать! Не так ли?
