Сомневаюсь, что…
– Какая же ты дрянь, – проговорил Рэнд, мрачно глядя на Розали. Она помолчала, прежде чем продолжить.
– Ты, кажется, начинаешь понимать, что такое ответственность, отстаивая интересы своей семьи, корабельной компании и собственность Беркли. Это хорошее начало, но надолго ли тебя хватит? Однажды ты проснешься и увидишь рядом жену, и твоя ответственность по кажется тебе несносной, и ты бросишься в пучину азартных игр и развлечений.
– Похоже, ты думаешь, будто знаешь меня лучше, чем я сам.
Розали поразил его ледяной тон. Он вдруг показался ей совсем чужим, незнакомым человеком.
– Ты уже заранее знаешь, что я буду изменять тебе, и считаешь меня обидчиком моих будущих детей, полагая, что я развею в прах состояние семьи.
– Не говори так.
– Время было бы лучшим тому доказательством, не так ли? Однако его-то у нас и нет. Ты просто не ценишь моих усилий и не собираешься рисковать, хотя порой бывают моменты, когда стоит все поставить на карту.
– Я не могу. Ты должен понять это, – тихо, с мольбой в голосе проговорила Розали. Рэнд вдруг резко встал, словно не хотел больше оставаться с ней в одной комнате.
– Итак, ты отказываешься от моего предложения и не выносишь моих прикосновений. Поэтому я склонен вернуться к нашему первоначальному соглашению. Я дам тебе рекомендации в какой-нибудь приличный дом, и ты можешь радоваться, что больше никогда не увидишь меня.
Закончим на этом. Сейчас мне нужно уйти.
Он подошел к двери и, прежде чем выйти, остановился на минуту, последний раз окинув взглядом ее точеную фигурку.
– Что-то подсказывает мне, что ты не пропадешь одна в Лондоне, – произнес он. Каждое слово вонзалось в Розали, словно отравленная стрела. – Если ты вдруг поймешь, что вытирать детские носы или читать книгу старой карге тебе не по вкусу, вспомни, что у тебя есть один несомненный талант, который не даст тебе пропасть.
Дверь за ним захлопнулась. Розали стояла, не двигаясь, сжав в отчаянии пальцы. Сердце ее бешено колотилось. Она добилась своего. Ей удалось больно уколоть Рэнда, и она не позволит себе жалеть о случившемся.
Не зная, как успокоиться, она подошла к столу, где стоял так и не тронутый ленч и ведерко со льдом, в котором охлаждалась бутылка вина. Наполнив хрустальный бокал, она насмешливо произнесла: "За будущее!" – и выпила все, глотая вместе с вином свои невыплаканные слезы.
Сделав еще несколько глотков, Розали почувствовала, что начала мало-помалу успокаиваться, руки ее перестали трястись, но сердце все еще болело.
Поддавшись минутной слабости, Розали села в кресло и снова налила себе вина. "Если бы я могла забыть", – с тоской думала она. Как хорошо было в юности уноситься в мир волшебных грез, теперь же ей придется жить горько-сладкими воспоминаниями, которые будут сводить ее с ума.
Что лучше – жить в блаженном неведении того, что могла бы она иметь, или лелеять в душе несколько этих живых, болезненно-ярких минут? Вздохнув, Розали наклонила голову, допила оставшееся вино и снова наполнила бокал. Она расстегнула тугой кружевной воротничок платья и, задумавшись, оглянулась. Яркий солнечный свет наполнял комнату… Франция.., она любила ее. Здесь она узнала счастье. Бурная и спокойная, изысканная и простая, соединившая все в восхитительной гармонии. Никогда не забудет она дни, проведенные в "Лотари". Розали поставила бокал, думая о скором возвращении в Англию. Как она перенесет это? Как сможет жить, не видя Рэнда, вспоминая его страсть, его улыбку, его боль?
Она вздрогнула и подошла к окну. День остывал, и с улицы тянуло влажным холодом.
Почувствовав вдруг ужасную усталость, Розали села в кресло и закрыла глаза.
"Ты сумасшедшая, зачем ты пила это вино?" – с отчаянием подумала она, и в эту минуту ее сотрясла ужасная рвота.
Никогда еще не чувствовала она себя такой уставшей и больной. На ее счастье, в графине оказалась вода, приятная на вкус и спасительно-чистая. Розали прополоскала рот, но это не принесло облегчения. Было ясно, причина ее внезапного недомогания не в количестве выпитого вина – с ней случилось что-то ужасное и ей срочно нужна помощь.
Розали пыталась дотянуться до ручки звонка, но у нее ничего не получилось. Случайно в этот момент по коридору проходила горничная и, услышав шум, постучалась в номер Розали.
– Войдите, – слабо проговорила Розали. – То есть я хотела сказать entrez… – добавила она по-французски, глядя на горничную, но не видя ее из-за страшного головокружения. – Послушайте… Мне плохо. Я выпила вина, вероятно, оно было…
О Боже, сколько раз читала она в газетах об отравлениях постояльцев гостиниц с целью их ограбления!
– Вино… – пробормотала она, но маленькая горничная не понимала по-английски.
– Aidez-moi, – с усилием сказала Розали, и темноволосая девушка начала что-то быстро говорить, показывая на кровать и беря Розали за руку. – Не оставляйте меня, прошу вас, – проговорила Розали еле слышно, боясь, что кто-то, может быть, ждет, когда она впадет в беспамятство.
И тут же глухое, непроницаемое облако накрыло ее, окутывая все сильнее, пока окончательно не погрузило в слепой туман.
Она думала о Рэнде, пытаясь вспомнить, нащупать его имя, и не могла, окутанная удушливой мглой. Горничная поддерживала ее, но Розали чувствовала, как пол уходит у нее из-под ног, и наконец с беспомощным стоном провалилась в бездонную черную пропасть.
Глава 9
Я тебе не позволю уйти,
Слишком много связывает нас.
Ты сказала мне: "Прощай".
И вдруг я снова держу тебя за руку.
Я тебе не позволю уйти.
Роберт Бриджес
Горничная ошеломленно смотрела на Розали, распростершуюся на полу, безуспешно пытаясь поднять ее. Темные глаза девушки были наполнены ужасом и отчаянием.
Наконец, сообразив, что нужно делать, она подбежала к звонку и изо всех сил дернула за ручку.
Вскоре поднялась суматоха. Прибежали три другие горничные и несколько любопытных постояльцев. Затем пришел управляющий, невысокий жилистый господин, который принялся расспрашивать маленькую горничную о случившемся, досадуя на то, что она не может ничего толком ответить. Управляющий был весьма удручен происшествием; его черные усики вздрагивали от огорчения. Он послал за доктором и разогнал любопытных, объявив, что молодая женщина просто упала в обморок. Публика разошлась, хотя никто, конечно, этому не поверил.
Розали лежала без чувств, бледная как полотно. Бросив на нее озабоченный взгляд, горничная решила покинуть комнату. Ей нужно было продолжать работу. Но управляющий остановил ее.
– Куда? – резко проговорил он, хватая ее за воротничок поношенного, но опрятного платья, Втащив бедняжку обратно, он что-то быстро и взволнованно стал говорить ей по-французски. Слова его прыгали и обгоняли друг друга, словно шкворчащие кусочки сала на раскаленной сковородке.
