Удивленный решимостью, прозвучавшей в ее голосе, Рэнд от неожиданности отпустил ее.
Какую игру затеяла она? Рэнд недоумевая и, прищурившись, смотрел на Розали.
Она чувствовала, как нарастает ее собственное желание, это было так необычно – ощущать сильное тело Рэнда, ласковыми кошачьими движениями заставлять его оставаться неподвижным. Кончиком языка Розали провела по его пересохшим губам и по-юношески маленьким соскам.
Рэнд шумно и прерывисто выдохнул, не в силах далее сдерживать себя.
– Я хочу тебя, – нетерпеливо проговорил он, но Розали снова уклонилась от его объятий.
Как же он великолепен, строен, прекрасно сложен! Каждая черта его преисполнена грации и мужественной силы…
Наклонившись, она поцеловала его упругий плоский живот, и волосы ее, струясь и лаская, шелковым потоком обрушились на него.
И тут Розали настигла то, к чему так страстно стремилась. При первом же влажном прикосновении ее губ Рэнд ощутил невыразимое блаженство.
Розали ласкала его плоть, а Рэнд стонал, закусив губы, чувствуя ее горячее, страстное дыхание…
Исчезло все, и только желание пульсировало и билось в нем с неистовой судорожной силой.
Он вдруг грубо схватил ее, властно нарушив ее тихую мечтательность, и, стиснув так, что она едва могла дышать, одним движением бросил на простыни.
Не обращая внимания на возмущенные протесты Розали, он с силой овладел ею, и голос его раскатистым эхом экстаза звучал в ее ушах.
Утром, одетая в скромное бело-розовое платье, Розали сидела за столом и пила кофе. Она была рада, что Рэнд еще не встал, поскольку ей было бы крайне неловко встретиться с ним сейчас взглядом.
И хотя все в доме старались вести себя так, словно это был обычный день, она чувствовала на себе любопытные взгляды.
Розали не сомневалась, что Гильом рассказал о ее неожиданном появлении ночью в горящей деревне и о том, как они с Рэндом целовались у всех на виду.
Мирель все утро была необычно тиха, ни о чем не спрашивала, но личико ее сияло какой-то светлой радостью.
Мадам Альвин, со своей стороны, казалось, не решила еще, что предпочесть – одобрительный или укоризненный тон.
Конечно, в замке давно догадывались об их с Рэндом отношениях, хотя, разумеется, не знали всей правды.
Спустившись вниз, Рэнд небрежно заметил, что отлично выспался этой ночью. Он старался вести себя с Розали так, словно она ничем не отличалась от остальных домочадцев, однако в продолжение всего завтрака делал столь двусмысленные намеки, что она сидела, смущенно потупив взор.
После того как Рэнд ушел, Мирель вдруг встала из-за стола и, извинившись, вышла, а Розали подошла к окну и увидела Гильома. Он нес охапку сухих веток, срезанных с розовых кустов, и беззаботно насвистывал. Приглядевшись, Розали заметила, что левая рука его забинтована выше локтя.
Она быстро вышла из гостиной.
– Леди Ангел, – приветствовал ее Гильом, загадочно улыбаясь.
– Я не заметила вчера, что ты ранен!
– О, у вас было слишком много других забот, и гораздо более важных…
Не приняв его шутливого тона, Розали серьезно ответила:
– Это очень опасно, Гильом, если как следует не лечить рану. Хорошо ли ты…
– Мира позаботилась обо мне, – слегка пожав плечами, ответил он, внимательно глядя, чтобы ни одна из веток не упала на тропинку. – Она отлично разбирается в таких делах.
Могу поклясться: ее прикосновения имеют волшебную силу.
Вы видели маленький сундучок в ее комнате. Там она хранит целебные травы, настойки и мази.
– Я не знала…
– Так, значит, месье де Беркли ничего не сказал вам?
– Конечно, нет. А почему ты думаешь, что он должен знать об этом таланте Мирель?
– Никаких причин для этого у него нет, – быстро ответил Гильом, глядя на нее смеющимися глазами. – Просто я безуспешно пытаюсь завязать разговор с вами, мадемуазель…
– Э-э.., пожалуйста, не перетруждай себя ближайшие дни, – сказала Розали. – Будь осторожен. А если рука заболит, сразу же прекращай работу.
– А что, если месье…
– Месье слишком занят сегодня, чтобы обращать на это внимание. Но я уверена, он не будет против.
– Вы очень добры, мадемуазель, – широко улыбаясь, сказал Гильом. – Вы самая добрая, – добавил он и так посмотрел в ее невинные голубые глаза, что Розали смутилась.
– У меня много недостатков, я совсем не ангел, – мягко ответила она.
Гильом стоял, в нерешительности глядя на нее. Он чувствовал, что не заслужил ни одной ее улыбки, а уж тем более ее забот. Но даже зная это, он не мог удержаться, чтобы не поднести ее руку к своим губам.
– У вас нет недостатков, – ответил он. – Кроме одного – вы слишком верите всем, милый ангел.
Сказав это, он почтительно поклонился и отошел, а Розали в задумчивости вернулась в гостиную, стараясь отгадать, что хотел сказать ей Гильом.
* * *
Изумрудная листва блестела в солнечном свете, то смыкаясь в плотную густую массу, то разделяясь на отдельные полупрозрачные ветви. Гильом сосредоточенно отражал атаку Рэнда. Его забинтованная рука была отставлена в сторону для поддержания равновесия, в то время как другой он искусно и ловко парировал удары.
Вполголоса бормоча проклятия, Гильом чувствовал, что Рэнд теснит его, и после серии тонких маневров попытался навязать ему новый бой.
– Что это было? – спросил с улыбкой Рэнд, увидев, что защита противника ослабевает.
– Комментарий к вашему представлению, месье, или к моему собственному, я еще не разобрался!
Рэнд усмехнулся. Ему нравилось упражняться в фехтовании с Гильомом, поскольку тот был весьма искусным противником. Впрочем, играл он не всегда честно – то ли от недостатка классической подготовки, то ли по своей природной хитрости.
Стремясь обеспечить себе надежную защиту, Рэнд был вынужден призвать на помощь все свое мастерство и изобретательность, стараясь избегать знакомых Гильому приемов.
Появление Розали прервало поединок. Рэнд заметил, что она как-то странно взволнована. Он поднял левую руку в условном жесте, опустил шпагу и посмотрел на бледное лицо Розали.
– Человек из деревни принес почту, – сказала она. – Не найдется ли у тебя пары франков для него?
– Да, конечно, – спокойно ответил Рэнд.
Он понял причину волнения Розали. Наверное, из Лондона пришел ответ на ее письмо. Он знал, что ей не хотелось одной читать его.
– Гильом, мы продолжим позднее, – бросил он.
