— Не понял, что тебя не устраивает? — удивился Ришел в ответ на хмурый взгляд брата.
— Я пытаюсь научиться быть заботливым, — ответил Ирэш.
— Вот это да, — присвистнул демон. — Заботливым и чутким? Ты? — он расхохотался.
Ирэш обнял меня, как будто оберегая. Защищая от прошлого. А у него, пожалуй, на самом деле получается.
Ришел, похоже, решил взять дело в свои руки.
— Узнаете эту девушку? — он кивнул на меня.
Родители… а может, и не родители, задрожали. Они по-прежнему стояли на коленях, в ужасе глядя на нас троих.
— Да. Это наша дочь… Лайла, — просипел отец.
— Уверены, что ваша? — это уже Ирэш спросил. Полагаю, сидя, да еще со мной на коленях, он выглядел не так грозно, как мог бы. Но родителям этого хватило. Они задрожали еще сильнее и рухнули на пол, распластавшись в поклоне.
— Ваше… Ваше Величество?
— Можете подняться.
Они поднялись. Правда, не совсем. Лежать на полу перестали, а вот с колен встать просто не смогли. Даже пытаться не стали — так сильно их трясло. Может быть, я слишком злопамятна. Может, нужно быть добрее. Но я не испытывала ни жалости, ни сострадания. Только брезгливость. И что-то еще, что-то не столь явное. Страх? Да, наверное, он. Страх родом из детства. Когда еще я зависела от этих людей. Когда боялась сделать что-то не так и отчаянно хотела их любви, хотя бы немного.
Я прижалась к Ирэшу плотнее. Обхватив за пояс, устроила руки у него на спине. Так я ощущала поддержку. Так чувствовала себя намного уверенней. Странно. С каких пор я ищу у него защиту?
И плевать, что ему, возможно, неудобно. Плевать, что он выглядит неподобающе императору. Все равно не отцеплюсь!
— Она нам не родная, — прошептала мать.
— Громче, — потребовал Ирэш.
— Нам ее подбросили! — воскликнула женщина. Если до этого момента оставался шанс, что кто-то из этих двоих мне все же родной, то теперь стало ясно. Я для них совсем чужая. Я для них никто. Могла бы стать приемной дочерью, но не стала. — Однажды ночью подбросили под дверь новорожденного младенца и даже не спросили, нужна ли она нам! Сможем ли прокормить.
— Похоже, дело было не только в «прокормить»?
— Ваше Величество! Она… она… — оба испуганно посмотрели на меня, явно пытаясь определить, можно ли сказать какую-нибудь гадость.
Видимо, все же сообразили, что не просто так я сижу на коленях императора. Отец произнес:
— Мы жили очень бедно. Сами недоедали. Родных детей не могли прокормить. Еще один ребенок оказался для нас серьезным ударом.
А после моего появления они еще решили родить. Жили мы действительно плохо. Но мне почему-то казалось, что я жила хуже всех. Может быть, так на самом деле просто казалось, ведь я была маленьким, наивным ребенком. Может быть, когда родители по-настоящему любят, и голод не кажется таким уж нестерпимым, и в рваной одежде не так уж холодно.
Я почувствовала, как напрягся Ирэш. Похоже, он только сейчас осознал, из чего я сбежала, поступив в академию.
— Значит, вы не знаете, кто настоящие родители Лайлы? — холодно спросил он.
— Не знаем… Но там… там была записка.
— Какая записка?
Мне показалось, Ирэш сейчас вскочит, чтобы вытрясти из них всю информацию. Однако сдержался. Наверное, только потому, что я сидела у него на коленях, вцепившись так, что вставать ему бы пришлось вместе со мной.
Отец сглотнул, но все же произнес:
— В ней было имя. Лайла. И говорилось, что если мы бросим девочку, нам за это отомстят… демоны.
Братья переглянулись. Если честно, я ничего не поняла. Этим двоим угрожали? От меня избавились, но при этом позаботились, чтобы не пропала совсем? Но… это ведь значит, что моим настоящим родителям было не все равно! Просто по какой-то причине… О Темный. А что если Заиран…
— Где записка?
— Мы ее сожгли. Чтобы никто никогда…
— Дальше. Рассказывайте дальше, — потребовал Ирэш.
— Д-дальше? — оба задрожали еще сильнее.
— Не о том, как вы растили Лайлу, — Ирэш поморщился. — Рассказывайте о той ночи, когда ее продали.
— Мы очень испугались, — мать… вернее, совсем не мать. Чужая мне женщина поникла, вся сжалась.
Заговорил мужчина, которого я считала отцом.
— В ту ночь мы решили, что это они. Пришли за Лайлой. Или наказать нас. — О да, их определенно было за что наказать. При условии, что моим настоящим родителям на самом деле не все равно. — Но быстро поняли, что это не так. Демоны нападали на людей, сжигали и разрушали, причиняли боль и убивали. До нас они дошли не сразу. Но когда пришли… Мы испугались за свои жизни. А Лайла… она как-то была связана с демонами! Мы решили, что раз за нее грозили отомстить именно демоны, значит, мы можем отдать ее им. Предложить сделку. Чтобы спасти семью.
Семью, частью которой я никогда не была.
— И вы поверили? — спросил Ришел.
Оба снова вздрогнули. Кажется, они уже забыли, что в комнате, помимо нас с Ирэшем, еще кто-то есть. А Ришел, между прочим, внимательно следил за разговором, и его глаза не переставали хищно блестеть. Как будто он шел по следу.
— Поверили во что? — тихо спросил мужчина.
— В то, что записку оставили демоны. И что они вообще могли оставить свою.
Ну, мать Дайта как-то смогла. Я бы решила, что демоны в принципе не воспитывают полукровок, но тут вспомнила об Эльдине. От нее отец-демон не отказался.
— Но… о демонах ведь не говорят просто так? — растерялась женщина. Больше не могу называть ее матерью.
— Я заподозрил, что нас просто пытались запугать. Но у нас дети. Мы не могли рисковать. Пришлось оставить девочку себе.
Ирэш провел рукой по моей спине, легонько погладил. Успокаивал. Заранее. Потому что после этого он сказал:
— Продолжайте рассказ о той ночи.
— Да что там продолжать?! — вскричала женщина. — Мы продали Лайлу. Откупились ею, чтобы спасти остальную семью.
И тут же снова съежилась под взглядом Ирэша.
— Идиотка, — пробормотал мужчина и уже громче добавил: — Сначала их было двое. Потом пришел третий. Именно он заключил с нами сделку. Поставил на Лайлу метку и ушел. Все. Мы больше ничего не знаем. Помилуйте, Ваше Величество.
— Лайла, ты хочешь им что-нибудь сказать? — на этот раз голос Ирэша прозвучал намного мягче.
Мы встретились глазами с мужчиной и женщиной, кого до сих пор я считала родителями. В их глазах не было раскаяния. И любви, конечно же, не было тоже. Только страх. Но чем дольше я смотрела, тем больше сквозь этот страх проступало мольбы. Потом даже искорка надежды промелькнула.
