– Можно взглянуть?
– Конверт совершенно истерся и рассыпался у меня в руках.
– Жаль…
– У тебя есть идеи насчет монограммы?
– Скорее всего, на конверте были чьи-то инициалы, – предположил молодой человек. – До революции монограммы были в моде, их составляли из первых букв имени и фамилии. Ваша бабушка жила в Петербурге?
– Да, – солгала Лариса. – Потом они с дедом перебрались в Москву. В общем, я не любитель семейных историй, но этот снимок меня заинтриговал. Тебе ни о чем не говорят буквы К и Б?
Она вопросительно воззрилась на Славика. Парень привычным жестом поправил очки, нахмурился и пожал плечами.
– Ничего в голову не идет…
– Вообрази, что ты перенесся на сто лет назад. Может, это инициалы какого-нибудь известного в то время человека?..
– Ксения Блаженная! – выпалил он и залился краской. – Только не смейтесь. Она и сейчас известная в городе святая. Недавно ко мне двоюродный брат приезжал из Пскова с женой. Первое, куда они попросили их отвезти, было Смоленское кладбище. Там могила Ксении и часовня, построенная в ее честь.
Лариса, к своему стыду, не слышала о Ксении Блаженной и мало интересовалась житием святых.
– Ты верующий?
– Я атеист, – Славик воинственно вздернул подбородок. – Но о Ксении знаю. На ее могилу приезжает много паломников. Целыми автобусами! Из разных городов и даже из-за границы. Молятся, чего-то просят для себя. Особенно ее почитают женщины.
– Расскажи о ней подробнее.
– Если бы не брат, я бы сам на Смоленское не поехал. Но по долгу гостеприимства пришлось. Кстати, часовню можно в Интернете найти…
Он достал из рюкзачка гаджет, поводил пальцем по экрану и показал Ларисе изображение небольшого храма с шатровой крышей и золотой луковкой наверху.
– Вот смотрите… часовня открыта для посещений с восьми утра до семи вечера. Вокруг зелень, старые захоронения… Я терпеть не могу кладбища!.. Мы пока в очереди стояли, чтобы внутрь попасть, такого наслушались. Оказывается, эта Ксения была не в своем уме…
– Юродивая, что ли?
– Говорят, она прикидывалась безумной. Бродила по улицам в лохмотьях, чуть ли не босиком… питалась подаянием. У нее муж умер, она в двадцать шесть лет стала вдовой и решила посвятить себя божьему служению. Все свое добро раздала бедным, оделась в мужское платье и пошла по миру…
– Почему вдруг в мужском платье? – удивилась Лариса.
– Таким образом Ксения отказалась от себя и взяла имя покойного супруга. На похоронах она заявила, что отныне ее зовут Андрей Петрович. Так и шла за гробом в мужнином кафтане, штанах и картузе. Родственники ее жалели, а она их утешала: дескать, Андрей не умер, а воплотился в нее, Ксению… Бред, верно?
Лариса задумчиво кивала, глядя на фото девушки с зонтиком.
– Это не может быть Ксения до смерти мужа? Как она выглядела?
– Нет, что вы! Вся эта история приключилась гораздо раньше, в восемнадцатом веке…
Глава 13
Распутин ретировался, а Ренат с трудом оторвался от филера. Он не мог взять в толк, кто мог наблюдать за ним? Голова была тяжелой, мысли путались. Он долго петлял дворами, прежде чем убедился, что за ним не следят, и пошел к машине. Усевшись за руль, он задумался: куда ехать – в гостиницу к Ларисе или в съемную квартиру к Варе? Кто из женщин больше нуждается в его присутствии?
Казалось, у него резко поднялась температура. Тело сотрясал озноб, зуб на зуб не попадал, перед глазами маячил то «черный вихрь», то призрак «святого черта». Не водит ли его за нос милейший Григорий Ефимович?
Кое-как Ренат добрался до «Ладоги» и поднялся в номер. Лариса уже спала. Тихо ступая, он закрылся в ванной и включил душ. Горячая вода согрела его и смыла усталость. Встреча с призраком Распутина теперь вызвала у Рената сомнения. Возможно, «старец» ему привиделся. Уж больно много тот говорил.
В спальне горел ночник. Ренат осторожно, чтобы не разбудить Ларису, улегся рядом и моментально провалился в тревожное забытье.
Утром она принесла ему чай в постель.
– Ты весь горишь. Надо бы выпить аспирин и отлежаться. Хорошо, что я захватила с собой аптечку.
Ренат смотрел на нее, а видел образ Вари и с ужасом вспомнил, что так и не позвонил ей.
– Ты побывал на Гороховой? – спросила Лариса, подавая ему таблетку. – Что ты надеялся там увидеть? Как живет Варя?
– Мне важно понять, что она за человек, чем дышит.
– Она разрешила тебе рыться в ее вещах?
– Я не собирался рыться!
– Ха-ха-ха! – саркастически рассмеялась Лариса. – Можешь вешать лапшу на уши другим, но не мне.
– Перестань… Я не был в ее квартире. Мне помешали.
– Кто? Бдительные соседи?
– Черт! Это все Горгона!.. Когда я встретился с ней взглядом, у меня мороз по коже пошел… и сознание помутилось…
Каждая фраза давалась Ренату с усилием, он еле ворочал языком.
– Горгона? – удивленно протянула Лариса. – Ты о Варе?
– Над аркой, которая ведет во двор дома Распутина, лепное изображение Горгоны, – терпеливо объяснил он. – Я поднял голову, и… в общем, у нее жуткие глаза, хоть и каменные.
– Значит, сначала ты отправился к Распутину. Ну и как?
– Говорил с ним… – выдавил Ренат. – Нормальный мужик… Кстати, благодаря ему я узнал, что мы под колпаком. За нами следят. Жизнь Вари в опасности, а мы ни на шаг не продвинулись.
– Это он тебе подсказал?
– Насчет Вари? Нет…
– Послушай, на Варе свет клином не сошелся, – заметила Лариса. – По крайней мере, для меня.
– Там была женщина… Она чуть не сбила меня с ног на лестнице. Вся в черном… Я ее упустил. Потом подумал и принял за Варю. Но Распутин заявил, что это Мадлена…
– Вдова Краснова?
– Если верить призраку, да.
– С твоим-то чутьем не понять, где Мадлена, а где Варя?
– После Горгоны у меня будто мозги отшибло… Я ни черта не соображал, Лара! Может, я и Распутина придумал, и разговор с ним сам сочинил…
Лариса видела, как он осунулся за одну ночь, побледнел и оброс щетиной. Обычно он брился вечером, но не в этот раз. Ее сердце дрогнуло.
– Ладно, ты поспи, а я пройдусь по отелю, поболтаю с горничными. Может, удастся побывать в номере, где умер Краснов.
Ренат закрыл глаза и сразу же задремал…
* * *
– Девушка! – Лариса с приветливой улыбкой обратилась к сотруднице, которая поливала вазоны. – Вы не могли бы оказать мне услугу?
У той на бейджике, прикрепленном к карманчику форменного платья, было написано «Тамара». На вид ей было лет двадцать пять, курносая, круглолицая, с рыжими кудряшками.
