Смущенно кашлянув, Ренат перешел к делу:
– Ты не знаешь, почему Краснов поселился в отеле на окраине города?
– Думаю, в целях конспирации. Там легче затеряться, – Варя всплакнула, но быстро взяла себя в руки.
– Он кого-то боялся?
– Жену и тестя. Он бы никогда не признался в этом, но я чувствовала…
Глава 15
Лариса шагала мимо памятников, вглядываясь в заросли. Ветер шумел в листьях, позванивал металлическими венками, шуршал бумажками, которые бросали нерадивые туристы. Энергетический след мужчины в темных очках был очень слабым, и она то и дело теряла его.
– Где же ты? Покажись…
Внезапно в кустах мелькнула стриженая голова, и Лариса пригнулась, чтобы не выдать себя. Теперь она кралась, прячась за мраморными плитами, каменными бюстами и массивными крестами.
Возле одного из надгробий возилась женщина в черном платке, убирала мусор. Лариса выпрямилась, прошла мимо и снова нырнула в желтеющие кусты. Растительность местами была такой густой, что надежно скрывала посетителей кладбища от чужих глаз.
Мужчина в темных очках остановился у памятника в виде плакальщицы. Было заметно, что он внимательно изучает надпись на мраморе.
«Пришел проведать родственника? Или отбился от группы, чтобы побродить самому в тишине, без назойливого гида и шумных селфи на фоне могил?»
Лариса отвергла оба предположения. Поведение этого человека указывало на интерес к определенному захоронению. Это не был праздношатающийся гражданин, которому нравятся подобные прогулки. Он пришел именно туда, куда стремился.
Рядом с плакальщицей притулился памятник поскромнее. Просто урна на постаменте в том же стиле.
Мужчина тщательно осмотрел оба надгробия, достал смартфон и сфотографировал могилы. Он был в джинсах и джемпере оливкового цвета, под которым проступал спортивный торс. Лариса дала ему не больше сорока.
Она дождалась, пока мужчина отправится восвояси, и осторожно выглянула из кустов. Вокруг не было ни души. Лариса ощущала чье-то присутствие, но никого не видела. Неужели Славик из любопытства пошел за ней? Или еще кто-то интересуется плакальщицей?
Смоленское кладбище входит в туристические маршруты по городу, поэтому ничего странного в том, чтобы рассматривать и фотографировать надгробия, нет. Благодаря Ксении Блаженной поток паломников не иссякает, привлекая желающих помолиться в часовне и заодно побродить по могилам знаменитостей.
Лариса смахнула с плеча сухой лист и выбралась на аллею.
«Я ничем не отличаюсь от прочих любителей кладбищенской экзотики!»
С этой мыслью она смело подошла к плакальщице и прочитала надпись, сделанную около века назад. Протерла глаза и прочитала еще раз.
– Ничего себе…
На памятнике поскромнее надпись была практически такая же, только дата смерти указана значительно более поздняя. Оба надгробия ухожены, значит, их регулярно посещают. Лариса вытащила из сумочки гаджет и повторила действие мужчины в темных очках. Щелк!.. Щелк! Щелк! Запечатлела плакальщицу и урну на постаменте, чтобы показать Ренату.
Внезапно за ее спиной раздался шорох гравия…
* * *
Салат из креветок превзошел все ожидания, и Ренат искренне расхваливал стряпню Вари.
– Краснов ревновал тебя к твоим поклонникам? – как бы невзначай осведомился он.
Столь резкий переход от комплиментов к вопросу об ее личной жизни застал девушку врасплох.
– Я не давала повода. Я любила Ника… и продолжаю его любить.
– А как же Марей с Аверкиным?
– У каждой женщины есть ухажеры…
– Особенно у красивой женщины, верно? А ты потрясающе хороша! – натянуто улыбнулся Ренат. – Талантливый художник, популярный рок-музыкант. Кто еще в списке твоих побед?
– Я не хочу продолжать беседу в таком тоне, – обиделась Варя. – У меня умер жених, и я заслуживаю если не уважения, то хотя бы участия.
– Ты сама поручила нам с Ларисой выяснить причину его смерти. Разве нет?
– Да, но…
– Может, поклонники ревновали тебя к Краснову?
Ренат злился, потому что все сильнее восхищался Варей и желал ее. Страсть разгоралась быстрее, чем костер из сухого валежника.
– При чем тут мои знакомые? – возмутилась девушка. – Вряд ли Марей и Аверкин имеют отношение к гибели Ника… Они не убийцы!
– Значит, ты подозреваешь тестя и жену Краснова? Кроме них, у него не было врагов?
– Может, и были… только он мне не говорил…
Телепатия с Варей не работала. Ее мысли оставались скрытыми от Рената. Рядом с ней он глупел и терялся. А может, тому виной жуткие очи каменной Горгоны? Он вспомнил, что на первом этаже здания была вывеска салона красоты.
– Ты посещала салон красоты на Гороховой?
– «Дом Распутина»? – уточнила Варя. – Кажется, пару раз бывала. А что?
– Странное названия для салона…
– Почему? Историческое. Папа мне много рассказывал о Распутине. Тот жил на Гороховой, 64, снимал квартиру… потом там была коммуналка, кажется.
– Отец водил тебя туда?
– Пару раз. Распутин был целителем, пророком и магнетизером. Папа восторгался его харизмой. Он показывал мне кабинет, где сохранились под более поздними слоями синие обои, которые помнили самого великого старца. Я даже прошла черным ходом, которым Распутин в последний раз вышел из дому…
– На Мойку? Во дворец Юсупова?
– На смерть, – кивнула Варя. – Папа говорил, что Распутин не смог отказать князю, хотя предвидел беду. А почему ты спрашиваешь?
– Раз уж я приехал в Питер, то заодно осмотрю достопримечательности.
– Тебя интересует дом Распутина?
– Там жил известный персонаж. В своем роде – феномен…
Краем глаза Ренат заметил тень в глубине комнаты, вскочил и отдернул штору, словно за ней мог кто-то прятаться.
– Мне показалось, тут кто-то есть, кроме нас!
– Ты тоже почувствовал? – испуганно молвила Варя. – Видишь, я не вру! Я всю ночь глаз не сомкнула…
* * *
В платье из черного гипюра Мадлена выглядела еще стройнее, чем раньше. Гладко причесанная, без украшений и макияжа она выделялась среди пестрой публики. В ночном клубе «Летучая мышь», куда она пришла поговорить с Аверкиным, гремела музыка.
– У меня муж умер, – сказала Мадлена, глотая бренди с кусочками льда на дне бокала.
– Соболезную, – сочувственно молвил рок-музыкант. – Заказать тебе еще выпивки?
– Да, пожалуй…
Он подозвал официанта и попросил принести бутылку спиртного. Пока парень ходил к стойке и обратно, Мадлена жаловалась на отца, который шагу ей ступить не дает.
