– Нет! – вздернула подбородок упрямая дочь. – Я не в тюрьме! И убери от моего парадного своих ищеек! Не то хуже будет…
* * *
Лариса предоставила Ренату полную свободу. Пусть занимается вдовой Краснова и шестерками Перевалова. Пусть ублажает милейшую Вареньку и тает от ее чар. Пусть набивает шишки, если он ослеплен красотой и показной добродетелью этой девицы.
С этими мыслями Лариса спустилась в кафе и заказала себе кофе с коньяком.
«Я прохожу проверку на вшивость, – подумала она. – Что во мне возьмет верх, мое недобитое эго или здравый смысл?»
– Конечно же, эго! – захихикал Вернер. Он сидел напротив, одетый не по погоде пестро и легко. Желтая шелковая рубашка навыпуск и зеленые шаровары. Иногда вкус изменял бывшему гуру.
– Откуда вы взялись?
– Из воздуха, детка! – довольным произведенным эффектом улыбнулся он. – Пора бы привыкнуть!
Свет люстры отбрасывал блики на его лысый череп. Лариса покосилась на соседний столик, за которым ужинала пожилая пара. Интеллигентные муж и жена, оба седые и в очках.
– Унылая семейка, – заметил Вернер. – Провинциалы. Он профессор математики на пенсии, зарабатывает частными уроками. Она ему помогает. Приехали в Питер побродить по музеям. На гостиницу в центре деньжат пожалели и поселились в этой дыре. Да ты не переживай, они меня не видят.
– «Ладога» – вполне приличный отель, – возразила Лариса. – Не пять звезд, но жить можно.
– А где Ренат?
– Гуляет…
– Что за тон? Вижу, тебя обуяла гордыня, – проворчал гуру, перебирая нефритовые четки, которые он жестом фокусника вытащил из рукава. – Самомнение и высокомерие затмили твой разум, дорогуша. Признайся, вы с Ренатом поссорились из-за девушки? Ты презираешь ее только за то, что она моложе и красивей?
– Вы кого имеете в виду? Варю, что ли?
Мелькание бусин завораживало Ларису, образ Вернера расплывался в зеленом тумане.
– Ее зовут Варя! Прелестное имя…
– Имя как имя. Варвара!.. Грубое и простецкое.
– Ну, вот, я же говорю – гордыня. Ты завидуешь, злишься, ревнуешь. Весь джентльменский набор.
– Почему… джентльменский, а не… дамский? – едва ворочая языком, отбивалась Лариса.
Гуру промолчал, орудуя четками.
Она уронила голову на руки и погрузилась в беспамятство. В черноте был слышен шорох крыльев летучих мышей… ш-ш… ш-ш-шшш… шу-уу… шу-у-ууу…
Самая большая мышь уселась Ларисе на плечо и впилась острыми зубами в кожу. Она в ужасе дернулась и… открыла глаза. Над ней стояла официантка и трясла за плечо.
– Ничего себе, – усмехалась она. – Вы уснули прямо в кафе…
* * *
Аверкин опоздал на репетицию. За ним вызвался съездить гитарист, который был лучшим другом рок-музыканта. Он застал фронт-мэна группы «Олово» пьяным. Дверь квартиры нараспашку, хозяин валяется на диване и глушит дорогой джин.
– Ты че, сбрендил, Гена? – выругался гитарист, глядя на бардак в комнате и плавающий под потолком дым. – Накурил, не продохнешь!.. Ты в курсе, что все тебя ждут? Мы завтра даем концерт.
– Завтра будет завтра, – процедил Аверкин. – А может, и не будет… Слыхал про Марея?
– Ну, – сердито воззрился на него товарищ. – Об этом вся богема гудит. Мол, у художника хрупкая натура, ему отказывать нельзя. Но лично я не верю, что Петька из-за бабы в петлю полез. Это у него творческий кризис был!
– Я с ним встречался на днях на одной тусовке. Он выглядел довольным, про кризис даже не заикался.
– Наверное, не подавал виду, – вздохнул гитарист. – Гордый! У нас ведь тоже бывают застойные периоды. Ну, не идет ни черта, хоть тресни. Мы об этом на каждом углу не кричим.
– Не кричим, – икнул Аверкин и потянулся за бокалом. – Только от этого не легче. Музу постоянно надо подстегивать! Она кайф любит! Без кайфа Муза т-тормозит…
– Поэтому ты пьешь? Чтобы Музу подстегнуть?
– Тоска меня заела, – признался Аверкин. – Я будто смерти в глаза заглянул.
– Ого! Крепко тебя зацепило. Вроде вы с Мареем не дружили.
– Хочешь сказать, что мы… были соперниками?
– Да нет. Просто баба от Марея к тебе ушла, об этом уже болтают. Красивая телка хуже наркоты! С ней паршиво, а без нее ломает. Тебя ломало?
– Я стойкий оловянный солдатик, – криво улыбнулся Аверкин. Он был в узких клетчатых штанах и майке, залитой апельсиновым соком. Пустая упаковка из-под сока упала под стол. Гитарист машинально нагнулся и поднял ее.
– Пойду, выброшу в мусорку. А ты вставай и бегом в душ, Гена. Ребята заждались.
– Я никуда не поеду, – заартачился тот. – Репетируйте без меня. Могу я уйти в запой?
– Нет. У нас контракт.
– К черту контракты! Смерть все спишет…
– Что ты заладил? Смерть да смерть! – вспылил гитарист. – Гляди, накаркаешь! Травку курить меньше надо, Аверкин. Давай, не тяни резину, поднимайся. Я тебе помогу добраться до ванной.
– Тебе не интересно, как Смерть выглядит?
– Век бы ее не видать! – с сердцем сказал товарищ и неумело перекрестился, держа под мышкой коробку из-под сока.
– Зря ты так, дружище… Она вовсе не старуха с косой, как ее малюют…
Гитарист плюнул с досады и отправился в кухню варить кофе для Аверкина. Может, это его взбодрит. А то мелет всякую чепуху. Еще беду накликает!
В кухне царил тот же беспорядок, что и в гостиной. Все разбросано, в раковине полно грязной посуды. Домработница Аверкина взяла отпуск на неделю, а он к домашнему хозяйству не приспособлен.
– Эй, Гена, Гена…
Товарищ вернулся в комнату, где лежал хозяин, растормошил его и заставил выпить чашку горячего кофе.
– Горько, братец, – кривился Аверкин. – Отстань от меня, а? Я все равно не жилец…
– Хандре поддаваться нельзя, Гена. И с наркотой тебе пора завязывать.
– Кто бы говорил?
– Это каждого касается, – кивнул гитарист, присаживаясь на краешек дивана. – Я тоже подумываю о здоровом образе жизни. Сначала от мяса откажусь, потом от спиртного…
– Хорош заливать, – хрипло рассмеялся Аверкин. – Веган выискался!.. Думаешь, если мясо есть перестанешь, тебя в рай возьмут? Марей вон мяса не ел, а прямиком в пекло отправился!
– Дался тебе этот Марей? Может, он психом был? Художники все психи. Недавно один мой приятель вены себе порезал. Не выдержал скандалов с женой, психанул, и чик-чирик. Теперь он в земле гниет, а она его картины на продажу выставила. Бабы – зло, Гена! Я по тебе вижу…
– Что ты видишь? Что?
– После шашней с Варварой тебя будто подменили. Деньги на ветер стал пускать, мецената из себя корчить. Смешно, ей-богу! Живот надорвешь!.. Аверкин спонсирует больных детишек. Анекдот!
