Завязывая пояс, подошел и присел на край постели. Хадису я выбрал за черные волнистые волосы, смуглую кожу и рост. Одна из десятка подобных ей. Замена, но не оригинал. Не та, которую заменить не могли и сотни женщин.
Обманываться всегда легко. Вот и сейчас: на миг представил, что черные волосы принадлежат Арджане, что это она лежит сейчас, утомленная ласками. Что это ночью стонала подо мной и вскрикивала.
Увы…
Легко коснулся пальцами закрытого одеялом плеча, потянул легкую ткань вниз, обнажая смуглую кожу.
— Хадис.
Проговорил негромко, так, чтобы разбудить, а не напугать. Хадис появилась в гареме всего полгода назад, и прежде я ее не замечал. Пока однажды не встретился с ней взглядами. И не подумал, что она подойдет на время, для попытки обмануть самого себя.
Продолжая поглаживать плечо, смотрел как Хадис приподнимает голову, открывает глаза. Теплые, карие, с длинными ресницами. Припухшие от поцелуев губы, длинная шея. Такая может заставить мужчину желать ее.
А внутри меня сейчас звенела пустота. Которую после ухода Арджаны не смогла наполнить ни одна женщина.
— Любимый! — чуть сонный взгляд Хадисы мигом прояснился.
— Вставай, — тихо проговорил в ответ, — вставай, Хадиса, сейчас придут служанки, проводят тебя обратно в женскую часть. Был счастлив видеть тебя ночью рядом со мной.
Смуглая кожа окрасилась едва заметным румянцем.
— Акиф, это я счастлива, что удостоилась вашего внимания.
— Придешь сегодня вечером. — велел ей, поднимаясь. — Отдыхай сегодня, Хадиса. Вечером хочу увидеть твой танец. И ощутить твои губы.
Окрыленная Хадиса ушла в сопровождении служанок, даже под корфой было видно, как она широко улыбается, а глаза сверкали.
А день акифа Игенборга продолжился купальней, а затем и завтраком. К тому времени солнце уже согрело верхушки гор.
— Рассказывай, Сардар, — велел я, присаживаясь на подушки, перед столом. Малый бирюзовый зал окнами выходил на восток и сейчас купался в солнечных лучах. Широкие двери на террасу были распахнуты, легкий ветер приносил с собой ароматы вейгеллы, растущей где-то в предгорьях. В Игенборге о них ходила легенда, что крохотные синие цветы, похожие на мириады крохотных звезд, на самом деле слезы Ирады. Легенда гласила, что попала она к правителю Игенборга в давние времена. Попала невольницей, но смогла стать единственной его женой. Нареченной Звезд, как называли ее в народе. А когда погиб правитель, уйдя на войну, то Ирада так сильно оплакивала его, что Звезды забрали их обоих на небо. А ее слезы превратились в цветы, как символ вечной любви.
Напиток в чашке исходил ароматным паром. Несколько трав, что росли лишь здесь, заваренные в определенной пропорции, дарили ясность ума и бодрость на весь день.
Сардар не спеша пересказывал мне, как прошла еще одна ночь в Игенборге.
Хороший правитель должен знать, что происходит в его стране. Не только в столице, но и в самых глухих уголках.
— Волнения в западной части страны, — рассказывал Сардар, — два поселения вступили в конфликт из-за того, что семейство одного богатого агаси украли женщину у бедного гончара.
Я стукнул пальцами по гладкой поверхности стола, спросил:
— Зачем? Кто такой?
— Агаси Азир, владелец двух придорожных таверн и торговец зерном. Есть две жены, похитил женщину для того, чтобы сделать третьей.
— Она стала вдовой? — чуть приподнял я бровь.
Порой поступки жителей дальних селений отличались странностью. Неужели кто-то еще думает, что от меня можно скрыть даже мелочи?
— Они сделали все, чтобы она стала вдовой. — уклончиво заметил Сардар. — Но гончар выжил, его подобрали купцы, что возвращались с ярмарки. В тяжелом состоянии, но выкарабкается.
— Жену вернуть, — сообщил я, — гончара вылечить, с агаси Азира стребовать четверть всего зерна и месячный доход с одной таверны для пострадавшей семьи. Предупредить, что при повторном похищении он лишится половины имущества.
Сардар кивнул и сделал пометки в бумагах. Затем продолжил. Он приходил всегда рано утром, во время завтрака. И сообщал о происшествиях за ночь. Неприметная личность, он возглавлял профессиональных шпионов.
Еще пара таких мелочей, а затем Сардар перешел к новостям столицы.
— Драки в тавернах, — листал он бумаги, — пара нападений на честных граждан, тут стража подоспела вовремя.
Еще час я слушал отчет, то и дело отвлекаясь на то, чтобы задать вопрос или отдать приказание. Пока Сардар не поклонился и не исчез за дверями.
Почти сразу возник один из стражей, что находились рядом с женской частью дворца.
— Гадир, айне Хаяла хотела видеть вас.
— Скажи, что она может поговорить со мной в саду минут через двадцать.
Сад в этом время года поражал цветами и ароматами. Садовники постарались собрать здесь самые редкие и самые прекрасные растения Игенборга. А также изысканные растения с разных уголков континента.
Только теперь в саду не цвела абелия.
Это потом я испытал чувство сожаления за то, что не сдержался после отъезда Арджаны и велел вырубить её. Но в тот момент странная пелена из смеси ревности и ярости затмила разум. Женщина, которой я открылся, предпочла другого. Обвенчалась с ним под эльфийской абелией, целовала его! Дерево благословило их союз. А я его уничтожил.
Рана в сердце кольнула, потом притихла.
Халат сменился бирюзово-белым нарядом с широким поясом — подарком от Хаялы. Ей сейчас будет приятно увидеть его на мне. Дань вежливости той, что была рядом уже много лет.
Зелень листвы в саду смешивалась со всплесками синего и желтого, розового и белоснежного.
Прохладное утро собиралось перерасти в знойный полдень.
— Господин!
Хаяла шла мне навстречу, облитая солнцем. Здесь, в саду, она не носила корфу, как и на женской половине. Темные волосы были уложены в строгую изысканную прическу, украшенную золотыми лентами. Такими же лентами мог похвастаться и ее наряд: длинное изумрудное платье с воротником-стойком и многослойными юбками. Несмотря на рождение двух детей, Хаяла сохранила стройную фигуру.
Мы чуть склонили головы друг перед другом. Давно прошла пора, когда Хаяла вызывала во мне страсть. Но она стала мне другом и отличным помощником в некоторых делах.
— Ты пришла поговорить о Замире? — поинтересовался, когда мы не спеша пошли по одной из белоснежных тропинок. Пальцы Хаялы лежали на моем локте. От нее пахло сладкими духами, слишком сладкими, тяжелыми.
Запах Арджаны запомнился яблочным привкусом с ароматом леса.
Чуть мотнул головой, прогоняя непрошенные мысли. Спустя год я уже относился к ним довольно спокойно. Хотя поначалу не мог точно определиться: продолжаю я любить женщину-воина или ненавижу за отказ стать моей.
