Пулемётное гнездо, на пороге внавалку лежат тела – не разобрать, кто и где. Здесь живых нет. А за следующих поворотом нахожу сразу троих. Один из бойцов вооружён трофейной штурмовой винтовкой, двое ранены, на них виднеются наспех сделанные повязки.
– Вниз! – указываю им направление. – К медпункту – на нас заходят вертолёты! Доберётесь?
– Да, командир…
– В темпе!
Ещё тридцать метров – навстречу вылетает очередь. Трассер – это не наши! Отскакиваю за угол, очередь в ответ. Здесь не пройти.
Ладно, есть обходной путь!
Воронки, мать их! Кто и куда тут лупил? И безбожно мазал, судя по всему.
Рев двигателя!
Еле успеваю упасть ничком на землю, как мимо проползает тяжелая туша бронетранспортера. А нефиговый тут мехвод! Я бы, например, не рискнул разъезжать по такому крутоватому склону да в темноте… Сверху грохочет автоматическая пушка, со звоном скатываются по броне стреляные гильзы.
Рывок – и я в траншее.
Тела попадаются почти на каждом шагу, гремит под ногами брошенное вооружение.
– Стрела – Горе!
– На связи!
– Заходим на цель – ныкайтесь!
– Принял!
Стон – слева кто-то шевельнулся.
Тут сразу трое. Один, похоже, уже того… отбегался. С такими ранами в спине не выживают. Но теплый ещё, всего-то чуток я и не успел.
Второй ранен в ноги, очередь прошлась чуть ниже бедер. Жив, но ходить точно не сможет. У третьего видимых повреждений не нахожу, жив – это очевидно, но без сознания. Что ж… потащим…
До ближайшего спуска метров двадцать – успею!
Первого удалось протащить достаточно быстро. Отдраив запор, вталкиваю раненого в проход и усаживаю на пол. Бегом за вторым!
А вот тут сложнее…
Он без сознания, но руками-ногами шевелить способен – и всё невпопад! Постоянно порывается куда-то убежать.
Чёрт непутёвый, да перестань же мне мешать!
Драться?! Во как! А в торец?
Подействовало… дрыгаться перестал.
Захлопываю за собою дверь, поворачиваю рукоятки задраек – и пол толкает меня в ноги!
Хрясь!
Ни хрена ж там наподдало…
33
– Разрешите? – появился на пороге дежурный офицер.
Каперанг Иванов кивнул, не отнимая от уха телефонной трубки. Выслушал собеседника, коротко ответил и, положив трубку, поднял глаза на вошедшего.
– Что у вас?
– Танковый десант и штурмовая группа уничтожены. Захвачены два танка и один бронетранспортер. Один танк подорван экипажем, три разбиты ракетами. Бронетранспортёры частично уничтожены с воздуха, один подожжён гарнизоном артпозиции и один подорван.
– Пехота?
– В плен не сдался никто, раненые подрывали себя гранатами. Исходя из этого был отдан приказ не рисковать, пытаясь оказать им помощь. Всего на поле боя, по предварительным подсчётам, осталось не менее двухсот пятидесяти человек. Не считая экипажей бронетехники. Таким образом, угроза электростанции устранена.
– Понятно… Наши потери?
– Гарнизон артпозиции – шесть убитых, девять раненых. В основном осколочные ранения, жить будут. Отправленное им на помощь подкрепление было обстреляно из танков, техника и вооружение уничтожены. Потеряв более тридцати человек убитыми и ранеными, они отошли. Пробиться на помощь не удалось.
– Стрела? – наклонил голову набок командир «Грома».
– Тут хуже… В бой вступило девяносто четыре человека, считая командира батальона. Не получили ранений и остались в строю двадцать три человека. Ранено тридцать шесть, из них тяжелых – тринадцать. Восемь человек пока ещё не нашли, ночь… Остальные погибли. Если бы бой приняли на открытой местности, потери были бы попросту несопоставимые.
– Больше трети только убитых… Капитан Ларин?
– Легкие осколочные ранения, контузия – остался в строю.
– Так… – откинулся на спинку кресла каперанг. – Что ж, они свою задачу выполнили на все сто! Майор Мальцев только что доложил: лагерь противника стёрт с лица земли взрывами и обстрелом с воздуха, живых там никого не осталось. Автопарк и вооружение противник уничтожить не успел, большая часть снаряжения захвачена в неповреждённом виде. Наши потери там практически ничтожны – всё сделала взрывчатка и поддержка авиации. Применения вертолётов противник не ожидал! И никак к этому не изготовился. Так что пехоте осталось лишь зачистить отдельные очаги сопротивления. Пленных нет и здесь…
– Равняйсь! Смирно! Равнение на середину!
Хрустят под подошвами ботинок мелкие камешки. Налетающий с моря ветер рвёт на клочья низко нависшие тучи и уносит в сторону все звуки. Только хруст камней, только топот ног…
– Товарищ капитан первого ранга! Отдельный батальон «Стрела» для проведения церемонии прощания построен! Докладывает командир батальона капитан Ларин!
– Вольно!
Поворачиваюсь к строю.
– Вольно!
Тут все, кроме самых тяжелых или откровенно неходячих раненых. Так отчего-то сложилось, что даже находящиеся на излечении бойцы просят предоставить им возможность проводить в последний путь своих павших товарищей. Вот подобным образом и рождаются традиции…
Им не отказали – на фланге видна отдельная «коробка», подпираемая с тыла дюжими медбратками и хрупкими санитарками. Те в любой момент готовы прийти на помощь. Но пока, слава богу, этого не требуется.
А перед фронтом изрядно поредевшего батальона стоят гробы – сорок шесть накрытых флагами скорбных пристанищ. Здесь все, кто погиб при обороне артпозиции. И двое скончавшихся от ран бойцов, сорвавшихся со скал во время ночного марш-броска.
Чуть в стороне – ещё один гроб.
Иваныч… Не вытянул старый стрелок.
Погибших девушек из инженерного корпуса увезли к себе соратники Балка – у них какой-то особый ритуал похорон. А старый инструктор перед смертью попросил похоронить его рядом с теми, кого он гонял более всех.
«Я за вами и с того света присматривать стану, не обольщайтесь!»
Так и сказал…
Слева виднеются шеренги второго батальона, а дальше столпились гражданские – тех и вовсе до хрена.
– Мы все поклялись защищать эту землю от врага. Старого и хорошо тут всем знакомого… – подносит микрофон ко рту каперанг. – Но так уж вышло, что враг оказался другим – пришедшим сюда из невообразимой дали. Они встали рядом с теми, кто сейчас рассекает волны там!
Взмах руки капитана «Грома» указывает на море.
– Они пришли сюда. Чтобы убивать и разрушать так же, как они привыкли это делать ещё дома. И чтобы научить здешних врагов тому, чего они ещё не умеют.
