Генерал-лейтенант Лукомский.
ЗАЯВЛЕНИЕ ВРЕМЕННОГО ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО КОМИТЕТА СПАСЕНИЯ НАРОДА И РОССИИ
С болью и печалью было нами встречено известие об отречении Государя Императора Николая Александровича, коему мы все верно служили долгие годы. Одновременно с великой радостью узнали о восшествии на престол государства Российского Е. И. В. Государя Императора Михаила Александровича.
Принеся присягу на верность новому Императору, мы вручаем свои жизни и судьбы в его руки и объявляем о роспуске нашего Временного комитета ввиду выполнения им задач по сохранению императорской власти.
Орша.
28 февраля (13 марта) 1917 года.
Ну, вот я и царь-батюшка. Правда, особой радости от данного факта почему-то не испытываю. Хотя конечно, рыдать на плече милой сестрицы Ольги Александровны не буду, как это делал в свое время Николай, но и поводов для оптимизма пока тоже не вижу.
Предвидел я нешуточные проблемы с принесением присяги новому императору. Далеко не везде пройдет это гладко. Особенно ожидались проблемы на Северном фронте и, конечно же, в Петрограде. Отречение Николая фактически дало повод бунтующим солдатам на свое усмотрение решать вопрос о том, кому они теперь должны приносить присягу. Равно как и апеллирование к верности присяге теперь будет иметь значительно меньший эффект.
– Разрешите, ваше императорское величество?
Поднимаю голову от бумаг.
– Что у вас, Георгий Георгиевич? О, вы сменили свой полетный костюм!
Горшков несколько смущенно оправил генеральский мундир.
– Да, государь, Воейков выручил.
– Похвально, – кивнул я.
Кстати, первым моим повелением было назначение Горшкова помощником командующего императорской главной квартирой. Он сопротивлялся как мог, и мне удалось его уговорить лишь пообещав, что это все временно, пока ситуация не устаканится. Я его понимал. Променять небо на пыль канцелярии штука неприятная, знаю по себе. Так что я его назначил помощником Фредерикса, а фактически временно исполняющим его обязанности. Попутно произвел Горшкова в Свиты его императорского величества генерал-майоры, потому как полковник не мог занимать подобную должность. Да и заслужил он, честно говоря.
Вот только моих императорских вензелей на погонах у него пока нет. Как, впрочем, и нет утвержденного образца моих вензелей. Надо будет озаботиться этим моментом.
Горшков кашлянул и доложил:
– Телеграмма от Лукомского. Справляется о планах Верховного Главнокомандующего относительно прибытия в Ставку.
Я задумался. Точнее, продолжил обдумывать этот вопрос, решения которого я пока не нашел. Нет, возвращение в Могилев выглядело вполне логичным, спору нет. Стать во главе армии нужно фактически, а не только на бумаге. Это с одной стороны. А с другой был вопрос времени. Тратить столько часов на переезд и находиться без связи в моих условиях было недопустимо. Да и предполагал я, что после моих хитрых заходов центр событий переместится в Петроград, а ехать туда поездом вообще нереально. А посему…
ВЫСОЧАЙШИЙ МАНИФЕСТ
Для обеспечения восстановления общественного мира и устроения в Государстве Российском сим повелеваю созвать 1 марта 1917 года заседание Государственной думы Российской империи для принесения присяги Нам, для избрания верного Нам народного правительства и для принятия законов, указанных в высочайшем Манифесте о восшествии Нашем на престол Всероссийский.
МИХАИЛ
Телеграмма и.д. министра императорского двора, и.д. командующего императорской главной квартирой свиты его императорского величества генерал-майора Горшкова председателю государственной думы Родзянко
Во исполнение высочайшего Повеления передаю вам текст Указа о созыве заседания Государственной думы. Государь повелел уведомить вас о том, что за исполнение означенного Указа отвечаете лично вы. Берегите себя, и да хранит вас Бог!
Генерал Горшков
Петроград. 28 февраля (13 марта) 1917 года
«…Повелеваем всем верным Нашим подданным принять присягу в верности Нам и Наследнику Нашему, Его Императорскому Высочеству Великому Князю Кириллу Владимировичу, которому быть и титуловаться Наследником Цесаревичем, доколе Богу угодно будет благословить Нас рождением Сына – законного Наследника престола Российского…
…Вознося горячие молитвы к престолу Вседержителя об устроении и успокоении на Святой Руси Нашей, сим Манифестом объявляем Мы всем верным Нашим подданным о твердом Нашем намерении исполнить чаяния народные о справедливом обществе, о народном самоуправлении, о настоящей крестьянской земельной реформе, об особом наделении землей и льготах для фронтовиков-защитников Отечества и прочие чаяния.
Для подготовки и принятия требуемых для реформ законов и избрания народного правительства Мы повелеваем созвать заседание Государственной думы 1 марта 1917 года…»
Родзянко в сердцах швырнул бумагу на стол. Чем больше он вникал в суть того, что от имени Миши изложили в Манифесте о его восшествии на престол, тем больше Михаил Владимирович находил в нем двойное и тройное дно почти у каждой фразы. Особенно если приложить рядом текст, полученный от новоиспеченного генерала Горшкова про личную ответственность Родзянко за исполнение высочайшего Указа о созыве заседания Думы.
Нужно признать, что те, кто стоял за созданием Комитета, а теперь стоит за новоявленным императором (ну не допускать же, в самом деле, что Миша самостоятельная фигура!), сработали быстро и эффективно. Как и предполагал Родзянко, вероятнее всего, Николай Второй все время находился в их руках или его перемещение заговорщиками жестко контролировалось. И, видимо, неслучайно прежнему царю не удалось уехать дальше Орши. А это значит, что план тех, кто стоит за Мишенькой, предусматривал принципиальное недопущение возможности того, чтобы Николай мог оказаться в местностях, где мог быть взят под арест или просто блокирован силами, верными новым петроградским властям, а следовательно, их план предусматривал и такие возможности, как та, что августейшая семья в Царском Селе может быть использована в качестве заложников.
Фактически нужно признать, что они, видимо, предусмотрели то, чего сам Родзянко предусмотреть не мог. Одобряя посылку отрядов в Царское Село, он предполагал взятие под контроль вокзала и блокировку железнодорожного сообщения с Петроградом, для недопущения прибытия с этой стороны войск в столицу. Но местные товарищи в смычке с прибывшими из Питера агитаторами неожиданно для Родзянко заинтересовались лишь августейшей семьей.
Насколько понял сам Михаил Владимирович, идея этого захвата родилась, можно сказать, случайно, поскольку штурм хорошо укрепленного вокзала, удерживаемого войсками Кирилла Владимировича, представлялся им крайне трудным и опасным, а из Александровского дворца как раз пришло известие о том, что Александра Федоровна повелела своему Конвою не оказывать сопротивления в случае штурма и огонь по нападавшим не открывать. После получения таких сведений выбор объекта атаки был очевиден, поскольку ни на какой бой распропагандированные и утратившие дисциплину революционные солдаты не годились. То есть, как, усмехнувшись, подумал Родзянко, императрица, запретив открывать огонь, сама подписала для своей семьи приговор. Что ж, взбалмошная и недалекая Александра Федоровна была верной себе до самого конца своего пребывания в статусе императрицы Всероссийской!
