– Прости. Прости за все…
Горшков оторвал мальчика от тела матери и куда-то его понес, что-то приговаривая. А я стоял на коленях и смотрел в лицо той, которую наверняка любил мой прадед. Смотрел и чувствовал лишь горечь и пустоту. И вину. За все, что я совершил, и за все, что не смог сделать, чтобы ее спасти.
Да, я планировал с ней развестись. И во имя государственных интересов и по личным причинам. Собирался. Но я не хотел ее гибели.
Я вдруг понял, что по щекам моим текут слезы. И это понимание словно отпустило какую-то внутреннюю пружину моего бешенства, и я, вскочив, быстро зашагал к кучке отморозков, которые были повинны в смерти матери моего сына… да, именно так, моего сына теперь…
Увидев мои глаза, матрос, который вел переговоры о деньгах, вдруг побелел как мел и запричитал:
– Ваше императорское величество! Не губите, ваше императорское величество! Это он виноват! Мы собирались отпустить вашу семью! Без денег отпустить! Правда! Это он! Он! Он!
И, упав на колени, зарыдал:
– Не губите… Век бога молить буду… Отслужу… Христом Богом в том клянусь… Отслужу, только прикажите…
Остальные последовали его примеру и также бухнулись на колени, моля о пощаде. Лишь Тимофей Кирпичников с трудом поднялся с пола и крикнул мне в лицо:
– Ненавижу!
Я выстрелил в него из маузера и стрелял до тех пор, пока в пистолете не закончились патроны. Изрешеченное тело Кирпичникова рухнуло к подножию царского трона, а его подельники на коленях и четвереньках расползлись в стороны, стараясь держаться подальше и от покойника, и от меня.
Тяжело дыша, я оглядел унижающихся и размазывающих сопли по лицу революционеров и приказал брезгливо:
– Под арест всех. Я с ними позже вдумчиво поговорю.
А затем добавил, глядя на них:
– И живые позавидуют мертвым. Это я вам обещаю!
Развернулся и ушел искать сына.
День событий
Глава XVII
Весна Империи
Петроград. 1 марта (14 марта) 1917 года
– Но ваше императорское величество, мы же договаривались…
Я наградил их тяжелым взглядом и покачал головой.
– Нет, господа, я не склонен больше с вами торговаться. Наша договоренность была в силе, пока поднятые вами революционные процессы не убили мою жену. Это событие несколько изменило мое душевное состояние, и я настоятельно рекомендовал бы вам не портить себе жизнь возражениями мне. Поэтому мои условия такие. Вы сейчас вместе со мной идете в зал заседаний Государственной думы, где весь депутатский корпус приносит мне верноподданническую присягу, а также принимает обращение к народу о полной поддержке нового царя и верности императору. Текст заявления Госдумы я вам привез. Далее. Назначаете на должность председателя правительства Российской империи генерал-майора Нечволодова Александра Дмитриевича и объявляете его правительство народным и обличенным доверием Государственной думы. Вы, Павел Николаевич, становитесь в этом правительстве министром иностранных дел. Вы, Михаил Владимирович, продолжаете занимать пост председателя Госдумы.
Помолчав и поняв, что возражать мне никто не решается, я продолжил:
– И сегодня же Государственная дума начинает подготовку закона о выборах, основанных на принципах прямого, равного, тайного, всеобщего голосования. И не вздумайте мне сказать, что не вы этого все время добивались. Пакет и перечень других народных законов вы получите.
Выдержав паузу и убедившись, что и тут нет разночтений в наших позициях, я закончил переговоры с Родзянко и Милюковым:
– И последнее. Я надеюсь, что я не ошибся в оценке вашей роли в успокоении общества. Напомните всем депутатам, будьте добры, что Таврический дворец взят под охрану солдатами генерала Кутепова, а расследование событий последних дней идет полным ходом. Я обещал прощение всем, кто не повинен в крови, но я ничего не обещал тем, кто подстрекал других эту кровь проливать. Поэтому передайте депутатам, что я искренне надеюсь, что они все невиновны, а донесения относительно роли каждого члена Государственной думы в подстрекательстве к вооруженному мятежу и кровопролитию являются клеветой и не стоят внимательного изучения следственной комиссией.
Петроград. 1 марта (14 марта) 1917 года
Толпа шумела у Таврического дворца. Какой-то малец дернул генерал-майора Кутепова за рукав. Александр Павлович обернулся и увидел мальчика лет десяти.
– Чего тебе, пацан?
Тот шмыгнул носом и спросил:
– Дядя, ты генерал?
Кутепов, усмехнувшись, посмотрел на свои новенькие золотые погоны с вензелями нового императора и кивнул:
– Генерал. А ты кто?
– Я – Егорка, Егор Знахарев, – поправился малец. – Дядя генерал, а ты царя увидишь?
Кутепов согласно кивнул.
– А можешь меня взять с собой? Ну, хоть одним глазочком на него посмотреть охота!
Генерал засмеялся и подмигнул ему заговорщицки.
И вот он глядит с балкона в огромный зал, полный возбужденно перешептывающихся депутатов. Видит, как стоящий за президиумом огромный портрет Николая Второго спешно закрывают полотнищем с большим государственным гербом Российской империи, слышит, как кто-то провозглашает:
– Господа депутаты Государственной думы, господа приглашенные и гости торжественного заседания, перед особой его императорского величества государя императора Михаила Второго прошу всех встать!
В едином порыве поднимается зал и с какой-то истерической воодушевленностью начинает петь:
Боже, царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу,
На славу нам!
Царствуй на страх врагам,
Царь православный;
Боже, царя храни!
Боже, царя храни!
Славному долгие дни
Дай на земли!
Гордых смирителю,
Слабых хранителю,
Всех утешителю
Всё ниспошли!
Петроград. 5 марта (18 марта) 1917 года
Прошло четыре дня. Смута практически сошла на нет, положение в столице и на местах стабилизировалось. В отличие от известной мне истории, здесь удалось избежать вооруженного восстания в Москве и в других городах. Незначительные стычки, конечно, имели место, но далеко не такие, как в той истории, которая здесь уже не случится.
Здесь не пала монархия и удалось хотя бы формально удержать в едином правовом поле вертикаль власти. Здесь нет явного противостояния императора и Государственной думы, а Петросовет вообще сгинул без следа, уйдя от греха в подполье. С ними, конечно, будут проблемы, но это уже потом.
А пока правительство генерала Нечволодова было сформировано и приступило к работе. Готовятся новые законы и реформы нового экономического курса, провозглашенного новым правительством. Готовятся кадровые перестановки и на фронте, и в тылу. Готовится новый избирательный закон. Страна вступила в эпоху решительных преобразований, готовясь успешно завершить войну и строить свое новое будущее.
