Шесть подготовленных воинов-сангхейли и их командир Трок ‘Тангхил погрузились в корвет на стартовой площадке. Перед тем как войти в шлюз, Вил обвел взглядом округлый, переливающийся всеми цветами радуги невидимый для радаров корвет; корабль расположился на двух связанных платформах, его брюхо раздулось, как у сангхейлийского скользняка, проглотившего живую прыгающую улитку и еще не успевшего ее переварить. Как и у всех кораблей Ковенанта, повторявших нечеткие очертания конструкций Предтеч, в линиях этого корабля было что-то органическое, они повторяли меняющиеся формы, наличествующие в природе.
Внутри, беспечно скользя в воздухе справа налево, выполнял техническое задание хурагок – существо, бросившее вызов убеждению, что машины сильно отличаются от биологических организмов. Эти вещи – назвать их представителями животного мира было нельзя, поскольку они появились не в результате эволюции, – создали, как говорили, сами Предтечи. Они изготовляли хурагоков с наноклеточной запутанностью в целях ремонта и обеспечения работы механизмов, исполнения функций сервисных инженеров при устройствах, известных как священные реликты. Хурагок потряхивал головой, и это немного напоминало сан’шайуумские жесты – по крайней мере, так могло показаться Вилу, – но у инженерных организмов имелось по три похожих на глаза сенсорных узла по обе стороны головы. Большая гроздь прозрачных розовых и фиолетовых газовых мешков – одни для подъема в воздух, другие для движения, третьи для обеспечения химических реакций – располагалась над головой существа; два зондирующих перистых передних щупальца торчали перед головой. Каждое щупальце оканчивалось микроскопически тонкими ресничками, которые предназначались для работы с электроэнергетическими интерфейсами и другими устройствами. Из-под кожуха, расположенного ниже, выступали еще четыре рабочих щупальца. Эти кроткие существа, казалось, не желали ничего другого, кроме работы и еды, и, когда их приручали сан’шайуум, они не оказывали ни малейшего сопротивления.
Хурагок вроде должен был тоже отправиться в экспедицию, и Вил не раз работал с ним прежде. Он его узнал по характерной окраске газовых мешков. Звался хурагок Парящий-у-Потолка. Он общался, изменяя положение щупалец, мог понимать некоторые жесты и определенные голографические знаки. Вил порадовался присутствию на борту Парящего-у-Потолка – тот зарекомендовал себя эффективным помощником, и Вил всегда находил его компанию странным образом утешительной. Может быть, это объяснялось тем, что у хурагока не было других забот, кроме эффективного ремонта, обслуживания, выполнения распоряжений и тому подобного; к тому же доверять этим существам можно было без всякой оглядки.
Войдя в корабль из шлюзовой камеры, Вил увидел главу экспедиции – сан’шайуум, известного как пророк внутреннего убеждения; он сидел в антигравитационном кресле у основания пандуса, ведущего на мостик корвета. Вооруженный стюард за его спиной подозрительно посмотрел на сангхейли. Р’Нох, министр упреждающей безопасности, лететь в экспедицию не собирался, но на корвете-невидимке находилось несколько других сан’шайуум: капитан по имени Вервум, офицер связи С’Прог и артиллерист, звавшийся Млир. Но корабль был оснащен для тайных операций, малых боестолкновений, и Вилу пришло в голову, что он и другие сангхейли числом превосходили сан’шайуум, которые по большому счету совершенно не приспособлены для бескомпромиссного рукопашного боя.
Непрошеный сон наяву промелькнул перед мысленным взором Вила – он вообразил, как вместе с сородичами захватывает корабль, убивает сан’шайуум, они летят на корвете на Сангхелиос, тайно обосновываются в отдаленном уголке планеты. А может, на луне.
И тут же Вил пристыдил себя. Да как он мог даже представлять такое? Он принес присягу – много присяг, тугой, накладывающий обязательства узел клятв, и все они – клятвы верности Ковенанту. Этими словами он пристегнул свою душу к Ковенанту. Да как он мог даже подумать о мятеже?
«Я должен либо научиться мыслить по-другому, либо донести на себя».
Больше никаких предательских фантазий.
Вил понес сумку и энергопоточную винтовку в кубрик, засунул под кровать и задумался над тем, не суждено ли ему умереть на чужой земле Джанджур-Кума. В казармах шептались о том, что им предстоит выполнить нелегкое задание. Когда они окажутся на орбите Джанджур-Кума, им расскажут о сути миссии. Но пока о том, что им предстоит и почему корабль в одиночестве направляется в мир, кишащий враждебными вероотступниками, знали только сан’шайуум.
Убежище: неисследованный
мир-крепость Предтеч
850 г. до н. э.
Век Единения
Терсе пришлось вернуться в зал с кристаллическими колоннами за скан-камерой. Он в спешке забыл про еду в середине дня. Еда здесь была в основном местная и вполне съедобная – овощная, а также имелось искусственное мясо, которое изготовлялось протеиновым синтезатором, взятым еще с Сангхелиоса. Протеиновое пюре не нравилось Терсе, но он был молод, и испортить аппетит ему было трудно. По миру-крепости бродили разнообразные животные, и некоторым сангхейли дали задание: с помощью анализаторов выяснить, годятся ли те в пищу. Сангхейли возлагали большие надежды на то, что получат свежее мясо, и в скором времени.
Скан-камера понадобится Терсе в соседней комнате, намеченной для проведения исследований. Использовать его в зале с кристаллическими колоннами было бесполезно, огромные прозрачные столбы, хотя и вибрировали от перенасыщенности энергией, оставались упрямо недоступными для сканирования и анализа. Для их идентификации нужно будет привлечь Несокрушимый Уклон – так сказала Соолн.
И вот он, Несокрушимый Уклон, проплыл впереди между двумя колоннами. Вероятно, он заявился сюда, чтобы подтвердить назначение зала. Мир-крепость был громаден, и теперь уже точно известно, что Несокрушимый Уклон потерял часть памяти.
Как ни странно, Уклон излучал изображение Убежища, самого мира-крепости, каким он был виден из космоса. При этом Несокрушимый Уклон бормотал что-то на неизвестном языке.
А была ли голограмма тем, чем казалась? Терса засомневался в этом, когда летающий искусственный разум вызвал, как показалось Терсе, взрыв изображения. Потом его части соединились. Потом снова взорвались…
Терса не был уверен, разрешено ли ему говорить с Несокрушимым Уклоном. Он был молодым сангхейли, а Несокрушимый Уклон – живым реликтом Предтеч, священной вещью, и с ним говорили только Соолн, Усса и, вероятно, Эрника Наносящий Шрамы. Но у Терсы был не только аппетит молодости, но и ее любопытство, и он не мог воспротивиться желанию, к тому же вокруг – никого…
– Вы идентифицировали назначение этого помещения? – спросил Терса, подойдя.
– Ой! – Несокрушимый Уклон развернулся к нему, три голубые, с оттенком электрик линзы засияли, уставившись на Терсу. – Я был поглощен внешним моделированием и не заметил, как вы подошли. Нет, мне определенно нужно отрегулировать мой периферийный анализатор. Я должен всерьез заняться собой. У меня затруднения с интернализированным визуальным моделированием, мне теперь лучше удаются проекционные работы.
