– Хорошо сказано, – произнес мой отец, хлопая в ладоши. Гамлет сердито посмотрел на него, и он умолк.
– Нет, не надо так сильно рубить воздух рукой! – приказал Гамлет актеру. Он был раздражителен и вспыхивал, как фейерверк, рассыпая искры.
– Это мой меч, который ищет свою жертву, – запротестовал актер. Тогда Гамлет схватил невидимый меч актера, сломал его пополам и швырнул на землю. Актеры нервно рассмеялись.
– Ты должен соразмерять свою страсть с действием на сцене! – воскликнул Гамлет с такой страстью, что у него набухли вены на висках. Сам охваченный странным порывом, он отчаянно пытался руководить актерами, каждым их движением и словом. – Начни сначала, – приказал он, и на этот раз, от угрожающего тона актера у всех мурашки побежали по коже.
– Отлично, отлично, – бормотал Гамлет.
– Это слишком растянуто, – посетовал мой отец, вытирая лоб платком.
Внезапным взмахом руки Гамлет закончил репетицию. Актеры начали собирать свой реквизит, но Гамлету казалось, что они делают это недостаточно проворно. С растущим раздражением он осыпал их проклятиями, пока они не разбежались, как испуганные овцы, бросив костюмы на сцене. Мой отец последовал за актерами, качая головой.
Чтобы не встретиться с приближающимся Гамлетом, я спряталась под ближайшим столом, накрытым длинным ковром. Меня озадачило безумие, которое, казалось, охватило его. В отличие от нашего игривого заговора, задуманного, чтобы обмануть короля и моего отца, спектакль, который репетировал Гамлет, явно преследовал мрачную, серьезную цель, которой я не понимала.
Теперь Гамлет был один, по крайней мере, он так считал. Принц взял из кучи костюмов, оставленных актерами, нагрудную пластину и шлем и стал их рассматривать. Наступил подходящий для меня момент выйти из укрытия. Я бы сделала вид, что случайно наткнулась на него. Увидев знакомую улыбку принца, я бы убедилась, что он меня любит. И тогда я бы предупредила его, что Клавдий с моим отцом планируют подглядывать за нами во время нашего следующего свидания.
Но я колебалась, и упустила свой шанс, так как Гамлет с проклятием бросил шлем на землю. Звон металла о камень эхом прокатился по пустому залу.
– О, что я за жулик и покорный раб! – воскликнул он, сжимая ладонями лоб. Его лицо исказило страдание. Может, он репетирует роль, которую собирается сыграть на вечернем представлении?
Нет, ведь Гамлет говорил сам с собой, а не с воображаемыми зрителями. Я затаила дыхание и напрягала слух, пытаясь разобрать его слова. Речь Пирра тронула принца, и он жаловался, что страсть актера превосходит его собственную страсть. Но я никогда не видела, чтобы Гамлет говорил и двигался под влиянием более сильных эмоций. Он дергал себя за подбородок и сжимал руками горло. Он называл себя трусом и подлым негодяем. Он стучал кулаком по ладони и проклинал кровавого, сластолюбивого мерзавца – несомненно, Клавдия.
Я обливалась потом, и сама тяжело и прерывисто дышала. Я со стыдом осознала, что шпионю за мужем, подобно ревнивой, подозрительной жене. Но как еще я могла надеяться понять этого человека, который был так близко от меня и все-таки оставался таким чужим? Более того, я попала в западню под столом и не могла ни подойти к Гамлету, ни удалиться незамеченной. Мне ничего другого не оставалось, как наблюдать тайком его глубокое, личное горе.
Потом настроение Гамлета изменилось, как стихает сильный шторм, израсходовавший свою ярость. Теперь принц выглядел спокойным и сосредоточенным, будто обдумывал какой-то план. Я уловила только слова «пьеса – именно то, что нужно», а потом он выбежал из комнаты.
Я выползла из-под стола, в спешке опрокинув стол вместе с ковром себе на голову. К тому времени, когда я освободилась и подняла стол, Гамлет уже исчез, и даже его шаги уже не отдавались эхом в пустом зале.
Глава 20
На следующий день король осуществил свой план для выяснения причины безумия Гамлета. Я играла в нем против своей воли, но не могла покинуть сцену. Клавдий привел меня на место действия, в просторный зал у входа в замок, через который часто проходил Гамлет, именно здесь накануне видела Гамлета, дающего наставления актерам. Мой отец велел мне вернуть Гамлету подарки и не говорить ничего такого, что могло быть принято за поощрение его ухаживаний. Гертруда осмотрела мой наряд, пригладила волосы и прикрепила веточку свежего розмарина к корсажу.
– Я очень надеюсь, что именно твои многочисленные прелести являются причиной безумия Гамлета, – сказала она, с улыбкой окинув одобрительным взглядом мое платье и фигуру. Она говорила тихим голосом, чтобы не услышал Клавдий.
– Благодарю вас, миледи, – только и сумела я ответить.
– Молю Бога, чтобы твоя добродетель помогла ему выздороветь, к его и твоей чести, – шепнула она. Потом сунула мне в руку Часослов, переплетенный в тисненую кожу и с позолоченным обрезом. – Возьми это, – сказала она перед тем, как Клавдий отослал ее прочь.
«К его и твоей чести». Означают ли эти слова, что она бы одобрила наш брак? Мне пришло в голову, как внезапное озарение, что поскольку Гамлет теперь мой муж, то Гертруда уже стала моей матерью. Но, увы, я не могла признаться ни в том, ни в другом! Когда я подняла глаза от книги, королева уже исчезла.
Клавдий с моим отцом стояли, сблизив головы, и шепотом беседовали.
Затем отец повернулся ко мне и приказал, нетерпеливо взмахнув рукой:
– Иди туда, и читай.
Я нехотя вышла на середину просторного зала и стала ждать – крючок с наживкой, предназначенный, чтобы застать Гамлета врасплох. Когда раздался стук приближающихся шагов, во мне начали бороться надежда и страх. Я увидела, как Клавдий и Полоний бесшумно, как призраки, скользнули за шпалеры. Гамлет появился в дальнем конце зала, разговаривая сам с собой, это недавно стало его странной привычкой. Я не слышала, что он говорил. Я склонилась над молитвенником и читала, не понимая смысла слов.
Мысли путались в моей голове. Как отнесется ко мне Гамлет, встретив так неожиданно? Будет ли он играть роль страдающего влюбленного, на тот случай, если нас увидят? Или проявит естественную нежность, считая, что мы одни? Я увидела, как принц вышел из задумчивости, и когда он подошел ко мне, попыталась предостеречь его взглядом, подсказать, что за нами следят.
– Прекрасная Офелия, – произнес Гамлет вместо приветствия. – Помяни и мои грехи в своих молитвах. – Его черные волосы были растрепаны, глаза обведены темными кругами. Мне хотелось протянуть руку и пригладить его волосы, но я сдержалась и тоже приветствовала его.
– Хорошо, милорд, как поживает ваша честь?
– Хорошо, благодарю вас. Розенкранц предложил мне прийти сюда. Я догадался, что найду тебя здесь, хоть меня и удивил твой выбор посыльного, – сказал он.
– Я не посылала за вами, милорд, – ровным голосом ответила я. Потом добавила шепотом: – Это Клавдий. – Но, наверное, я говорила слишком тихо, потому что Гамлет, по-видимому, меня не услышал. Он повернулся и стал оглядываться вокруг, будто искал нечто потерянное или спрятанное, потом остановил на мне вопросительный взгляд.
