— Сиди здесь, пока мы не уйдем. Хоть ты меня послушай, если хочешь жить, — вытирая руку о пучок сена, пробурчал викинг. — Как тебя зовут?
— Зачем тебе знать? — она смахнула ладонью слезы. Нечего ему их видеть.
— Любопытно.
— Провались ты в Хельхейм!
Ингольв пожал плечами и повернулся уходить. Асвейг вскочила и, схватив вилы, кинулась на него. Викинг развернулся мгновенно, перехватил древко локтем, вывернул. Пальцы скрутило болью, и пришлось выпустить оружие из руки. Она прянула назад, когда мужчина двинулся на нее. Он взял вилы удобнее и нацелил ей в грудь.
— Грозилась убить меня? Давай проверим, не получится ли у меня убить тебя быстрее.
Пятясь, Асвейг дошла до стены и уперлась в нее спиной. Отступать дальше некуда. Она шарила глазами по приближающемуся к ней, словно огромная грозовая туча, Ингольву. Тот остановился, глубоко дыша от ярости, но, заставив в ожидании покрыться потом с головы до ног, отшвырнул вилы подальше в угол.
Больше викинг не стал ничего говорить, лишь припечатал последним пудовыми взглядом и ушел, затворив дверь.
Асвейг упала на колени рядом с Кюрри, положила ладонь ему на грудь, ощущая разорванные вклочья нити жизни. Если бы Ингольв не отрубил ему голову, еще можно было бы попытаться его вернуть, даже при смертельной ране. Ведь у Рунвид Асвейг уже три зимы училась постигать свои силы и вновь разжигать огонь жизни в умерших телах. Сначала в мелких животных, а последний раз ей удалось поднять задранную волком овцу, да так, что та вернулась в хозяйскую отару еще до того, как напуганный пастушонок заметил ее исчезновение. Они с Рунвид редко, но много ходили по окрестностям Гокстада, и порой набредали на удивительные возможности для обучения. Вот только людей возвращать к жизни Асвейг еще не пробовала. Не так, чтобы мертвец стал бездумной нежитью, а чтобы никто не понял, что однажды он ступил за грань.
Неизвестно, зачем колдунья помогала ей. Говорила только, что так сможет лучше понять, кто она и откуда. А еще предупреждала, что, если время от времени не выплескивать лишнюю силу, которую сдерживал амулет, может случиться беда.
Асвейг, теряя последнюю надежду, пошарила по телу Кюрри, но огонь его жизни совсем погас, и не за что было зацепиться. Она подтянула колени к груди и уткнулась в них лицом. Просидела так, сдерживая слезы: сейчас рыдать совсем не время. Отсчитав сотню ударов сердца, она выпрямилась и встала. И поняла, что на дворе стало гораздо тише.
Асвейг толкнула дверь сарая. В нос ударило запахом гари. По земле плясали отсветы пожаров. Сновали люди, пытаясь затушить огонь или просто спастись. То тут, то там лежали тела убитых. Казалось, весь город серой шапкой накрывает дым. Он резал глаза, стискивал горло, а солнце, что уже вышло из-за туч и клонилось к закату, просвечивало сквозь завесу мутным пятном. Асвейг вышла из сарая, озираясь. Сейчас уже было все равно, ушли викинги или еще нет. Она побежала к дому: может, Оттар все же пришел, и это он уговорил их убраться? Но хозяина нигде было видно. Она ввалилась внутрь и заметила, как горит ворох тканей в углу, скинула плащ и, обжигаясь, сбила пламя. У другого, женского, входа лежало чье-то тело. Асвейг бросилась туда, но заметила, что в очаге среди тлеющих углей валяется открытый ларец. Из него высыпались рунные дощечки. Какие-то упали на пол рядом, а другие уже занимались пламенем. Кочергой она вытащила окованную железом коробочку и выгребла те дощечки, что еще можно было спасти. И снова пошла к неподвижно лежащему поодаль человеку. Это оказалась та рабыня, что утром помогала нести яйца в кладовую. Ее подол был задран до самой груди, колени раскинуты, а на шее багровел след чьей-то руки. Асвейг накрыла ее ноги, отводя взгляд, но не успела даже подняться с пола, как в дом ворвались.
И снова знакомец, но на этот раз Эйнар, который был в тот злополучный день на торге с ИНГОЛЬБОМ. Он натолкнулся на Асвейг взглядом и вдруг усмехнулся.
— Еще одна.
Она кинулась к противоположной двери, но та тоже открылась, и неожиданно внутрь вошла девушка, невысокая, но крепкая. Ее серебристо-белые волосы были убраны от перемазанного в крови лица в две косы. В руке она сжимала короткий топорик, а за спиной ее висел щит на перекинутом через грудь ремне.
— Куда собралась? — она нехорошо прищурилась.
— Пропусти, — попыталась Асвейг воззвать к ее состраданию, хоть и понимала, что вряд ли тут его найдет. Иначе воительница не была бы в ватаге викингов.
Она отпрянула, не зная теперь, куда и деваться. Девушка казалась вовсе не менее опасной, чем наступающий со спины воин. Покачивая оружием в руке, та двинулась вперед. И дай повод — наверняка зарубит молниеносно, что даже испугаться не успеешь. Апые брызги на ее одежде как раз говорили о том, что убивать ей сегодня уже пришлось немало. Асвейг запнулась о ноги мертвой рабыни и остановилась. Тут же ее словно клещами схватили за плечи. Дыхание Эйнара скользнуло по уху.
— Так я же ее знаю. Эта не из рабынь.
— Значит, станет ей, — безразлично хмыкнула воительница и огляделась.
Отошла, но скоро вернулась с хорошим обрезком веревки в руках и принялась связывать Асвейг локти, хитро наматывая витки — не распутаешься. Все это время она внимательно осматривалась, словно искала, чем бы еще поживиться, и вдруг глянула на лежащую у ног рабыню.
— Твоя работа? — она перевела гневный взгляд на Эйнара.
— Почему сразу моя? Меня тут не было, — огрызнулся тот.
— Потому что я тебя знаю.
Викинг покачал головой и отпустил Асвейг, когда воительница закончила ее вязать.
— Пошла!
Сильный толчок в спину заставил сделать шаг вперед. Асвейг остановилась, пока ее не толкнули снова. Она пыталась сообразить, как выпутаться из той западни, в которой оказалась, но ничего в голову не приходило. Ее вывели во двор: там уже снова хозяйничали викинги, но как будто другие, не те, что были с Ингольвом. Видно, пришли забрать то, что не успели забрать их предшественники. К воротам вели двух пойманных рабынь из тех, что еще остались живы. И троих мужчин-рабов. Сердце радостно екнуло, когда среди них Асвейг увидела Гагара. Он был сильно побит, но викинги, похоже, посчитали его убийство расточительством — уж больно силен, сгодится для какой угодно работы — а потому оставили в живых. Трелль тоже ее заметил, рванулся из рук ведущего его воина, за что получил веский удар рукоятью меча по загривку. Качнулся вперед, едва не рухнув лицом вниз, но устоял. Снова почернели его глаза под нависающими бровями, дыхание стало глубоким и злым, но он удержался от новой попытки высвободиться. Только поймал взгляд Асвейг — она едва заметно кивнула ему. Нужно смотреть, что будет дальше, а там решать, как выкручиваться. Мелькнула даже шальная мысль попросить помощи Ингольва. Ведь он отпустил ее, не стал убивать и даже бить. К тому же он не обычный воин, а сын конунга, а значит, его слово, верно, имеет немалый вес. Вдруг смилуется и прикажет освободить или к отцу обратится? Хотя второй раз на доброту Ингольва, если его вообще можно было назвать хоть сколько-нибудь добрым, надежды было мало.
