— Я видел, как Радвальд Белая Кость убил прекрасную Диссельв и ее достойную мать. Мы в то время все были в поместье Фадира Железное Копье. Забирали добро и рабов, что нам подходили. Женщин сначала не трогали, но после, когда Ингольв, сын Радвальда решил наведаться в поместье лагмана Оттара, тот приказал убить их. Знал, что сын воспротивится, ведь он не хотел…
— Ты что же, оправдывать Ингольва будешь? — недовольно прервал его Фадир. — Или рассказывать, как все было?
— Я не оправдываю его, а только говорю, что он ни при чем. Зная, что на него захотят свесить вину
Ингольв только скривился от нарочитой заботы побратима и в то же время посмотрел на отца: как он слушает его рассказ? Радвальд не шевелился, и ничем не выдавал мыслей, что сейчас крутились в его голове. Только складка между бровей становилась все глубже. Но он молчал, давая Эйнару высказаться.
— Я не собираюсь никого несправедливо обвинять, — с достоинством кивнул Фадир, жестом раскрытой ладони позволяя ему говорить дальше.
— Своими руками Радвальд женщин не убивал. Но приказ отдал.
— Это равносильно тому, как если бы он зарубил их сам, — угрожающе прорычал Железное Копье, обращая взгляд к Радвальду.
— Твои люди лгут. Как и тот, кого я вырастил на этом дворе не хуже, чем родных сыновей, — с укором вздохнул тот.
— Чем ты можешь это доказать, если и мои воины, и твои говорят одно и то же? — успокаиваясь, показалось, с искренним участием поинтересовался Фадир. — Я не видел своими глазами ничего, а потому вынужден верить тому, что говорят. И для меня твои уверения звучат не более правдиво, чем обвинения хирдманнов. К тому же рядом с телом моей жены остался нож, который, говорят, принадлежал одному из твоих воинов.
Он махнул рукой, и ему тут же подали широкий клинок без ножен. Эйнар, чуть вытянув шею, осмотрел его.
— Это нож Корпа. Но он погиб в битве на море, когда мы столкнулись с кораблями ярла Тьельвара.
— Как удобно, — не сдержавшись, уронил Ингольв, но побратим и не посмотрел на него.
— Все же он есть. Хоть то, что он оказался там, могло быть случайностью, — милостиво предположил Фадир. — Потому нам нужно все же к чему-то прийти. Иначе так можно долго стоять и спорить.
— Есть много способов призвать мудрость богов, — размеренно поддержал его Радвальд, — чтобы судили они нас, а не люди, которые слепы и лживы.
Конунг, заложив руки за спину, подошел ближе. Ингольв невольно сделал пару шагов вперед. Уж насколько верил отцу, а и его начал точить червь сомнения: что если и правда тот приказал в отместку за оскорбление убить дочь и жену Фадира? Он и правда на время разлучился с Радвальдом, взяв часть людей в поместье Оттара. Что могло случиться тогда?
Да все, что угодно. Отец никогда не отличался щепетильностью.
— Мы и правда одни решим между собой, кто прав, — покачал головой Фадир, возвращая нож своему хирдманну. — Признаться, я думал об этом, зная, что не найду точных ответов здесь. И не получу твоего признания в содеянном злодеянии. Коль праздник Конца зимы, и боги сейчас ближе к нам, пусть взор их обратится на хольмганг, который мы устроим завтра.
Радвальд вскинул брови. На памяти Ингольва не случалось поединков между конунгами, особливо между теми, кто уже перестал тешиться своей силой и умениями. Ведь отец не так молод, да и Фадир всего на несколько лет родился позже него. Но сейчас дело больно серьезное. Отвечать придется, иначе носить клеймо труса и убийцы женщин до конца жизни.
— Я согласен, Фадир, потому как во многом навредил тебе, но только не в этом, — ничуть не потеряв лица, кивнул Радвальд. — Есть здесь неподалеку остров, как раз для того подходящий — Непельхольм. Там, на берегу, мы можем встретиться. Только не завтра, а через три дня, как установлено правилами. А пока можешь оставаться в моем доме, как гость, которого никто не тронет и которому будут оказаны все те же почести, что и остальным.
Железное Копье громко ударил в ладони, вполне довольный таким исходом.
— Все ж, в чем бы тебя ни обвиняли, а ты достойный муж, Радвальд. Я с удовольствием приму твое приглашение.
Он махнул своим людям, и те поспешили присоединиться к всем, кто нынче ночью собрался праздновать Сумарсдаг.
Слегка обескураженные произошедшим, люди все же разошлись по двору, чтобы позже собраться за пиршественными столами. Стало шумно. Ингольв хотел было поговорить с Эйнаром и спросить у него ответа за все, что тот наговорил, но побратим, прихватив сестру, куда-то мигом запропастился. Будто почуял.
— Что ты мрачен, Ингольв? — задумчиво улыбнувшись, заговорил с ним Радвальд, объяснившись с женой и отпустив ее к гостям. — Считаешь, я стар, и не справлюсь с этим лисом?
Он пошел к длинному дому, приглашая следовать за ним.
— Я бы предложил выйти на поединок за тебя, но в том-то и дело, что не сомневаюсь в твоих силах, отец, — Инголье внимательно оглядел его на удивление спокойное лицо. — Только скажи, слова Эйнара правда?
Белая Кость усмехнулся.
— В жизни моей случалось всякое. Убивать приходилось и женщин с детьми да стариками. Но я никогда не хотел отомстить Фадиру так, как о том говорят его люди и Эйнар.
— Значит, он лжет! Но зачем? Отец пожал плечами.
— Думаю, у тебя еще будет время узнать у него. Но, когда все свершится, в моем хирде он больше служить не будет. Альвин может серчать на меня сколько угодно.
— Альвин знает Эйнара лучше нас с тобой.
— Верно. Его непутевый сын — только его печаль. А нам сегодня следует радоваться приходу лета, Ингольв. Если повелят боги, не последнего 8 нашей жизни.
Радвальд на миг положил ладонь Ингольву на плечо, сжал и отпустил, а после, ускорив шаг, скрылся в длинном доме.
__________________________________________________
*Сумарсдаг—праздник начала лета.
**Свей — шведы.
***Свитьод — Швеция
****Цитата из «Речей Высокого» (Старшая Эдда)
Глава 7
Все те дни, что еще остались до хольмганга, люди Фадира Железное Копье жили в Скодубрюнне на правах гостей, как и было обещано. Но мало кто удерживался от косых взглядов в их сторону. Да и разговоры по поместью ходили самые нерадостные, на время заставившие позабыть о грядущем походе. Впрочем, он теперь оказался под угрозой срыва.
Но даже по окончании празднования Сумарсдага никто не спешил разъезжаться по домам. Все ждали поединка, которому, возможно, суждено остаться в памяти людей навеки. Вот и скальд, способный сложить о нем стихи, оказался здесь так кстати, слоено судьба его привела на двор осенью как раз для такого случая. Ингольв слушал толки людей: какие-то тут же забывались, за какие-то хотелось с размаху дать в рыло сплетникам. Особенно если начинали приукрашивать все сказанное воинами Фадира и Эйнаром. И выдумывать, мол, дочь Железного Копья еще и изнасиловали едва не всем хирдом перед тем как убить.
