Она закрыла глаза, расслабляясь, только иногда еще пробегала дрожь по ее телу. Асвейг не стала больше ничего говорить, дождалась, пока Ингеборг погрузится в сонное забытье от изнеможения и пережитой боли. Найдя во дворе какую-то щепку, проколола себе палец и осторожно начертила переплетение рун на ее ладони, что поможет быстрее поправиться.
Лишь перед самым рассветом начали возвращаться в хижину рабыни. Все молчаливые и словно прибитые к земле тяжелым грузом. Никто не обсуждал между собой с горячим любопытством того, что случилось в Скодубрюнне. И никто, верно, не знал, что теперь будет дальше. С Сиглауг было тяжело, а как будет с новыми хозяевами? И на миг Асвейг задумалась, что же теперь будет с вдовой Радвальда? Осталась без сыновей и каких бы то ни было прав на поместье. И ладно бы молодой девкой была — жизнь расставила бы все по местам — а в таких летах, когда все, казалось бы, устоялось, наверное, не сразу и придумаешь, что делать да куда бежать.
Рабыни устроились на своих лежанках, чтобы успеть хоть немного поспать до рассвета, когда снова придется вскакивать на ноги и приниматься за работу.
Асвейг, недолго пожалев бывшую хозяйку, тоже вернулась на свое место. Спина, о которой она на время забыла, с новой силой напомнила о себе. Словно раскаленным стальным листом ее накрыли. Осторожно устроившись на животе, она вперилась в темноту хижины, но так и не уснула больше. В голове крутились мысли одна другой гаже. Знать бы, как теперь все будет.
По братьям Ингольва справили славную тризну. Словно не врагов Фадир хоронил, а самых близких друзей, для которых ничего не жаль. Даже после смерти. Немного придя в себя, Асвейг прислуживала на пиру вместе с остальными рабынями, да все поглядывала на хмурого Ингольва. Среди остальных он сидел, словно черный ворон. Ел-пил немного, лишь только для вида, впрочем как и сидящий рядом с ним Лейви. Они мало разговаривали, но казалось, что связало их теперь накрепко что-то известное только им. И если скальд еще находил в себе силы лучезарно улыбаться подвыпившим соратникам и девицам, то бастард даже и не пытался казаться хоть сколько-нибудь приветливым. Но за это его никто не осуждал. Он в один миг лишился семьи, какой бы та ни была, и дома, пусть и был тот больше похож на волчье логово, пока Асвейг не навела там хоть какой-то порядок. Но даже она теперь ему не принадлежала. Появился у нее новый хозяин — однорукий Хакон. И Мерд, которая через несколько дней станет его женой, скоро защеголяет увесистой связкой ключей на поясе.
Не в силах выносить всего, что сотворилось вокруг, Сиглауг еще накануне, милостиво отпущенная Фадиром на все четыре стороны, уехала, как говорили, к своему брату, что жил далеко от окончания Согнефьорда. Многие обвинили ее в нежелании почтить память сыновей. Но она лишь ответила, что это их не вернет. И по слухам, плюнула под ноги выжившему бастарду, которого всегда ненавидела. Словно смерти ему пожелала. Может, еще поэтому он был сегодня так мрачен.
Асвейг первый раз за весь пир, который продолжался с утра и обещал затянуться до следующего рассвета, подошла к Ингольву с кувшином меда и только собралась поставить его на стол, как викинг пятерней сгреб ее за запястье. Лейви предупреждающе придержал его за плечо, не говоря ни слова и озираясь по сторонам.
— Тебе нужно уходить отсюда, — буркнул Ингольв, отбирая у нее кувшин гораздо медленнее, чем мог бы это сделать.
— Кажется, ты был против этого еще недавно.
— Ингольв! — шикнул скальд. — Отпусти ее.
— Ты не понимаешь, теперь ей не выжить. А вот я жить хочу.
Подняв взгляд поверх плеча Асвейг, бастард вдруг резко отпустил ее. И тут же кто-то больно ущипнул пониже спины.
— Ты, верно, позабыл, Ингольв, что она теперь тебе не принадлежит, — звенящий ехидством голос Эйнара прозвучал над ухом оглушительно громко.
Асвейг отшатнулась, но ее удержали, всей горстью схватив за бедро прямо через платье. Она едва не выронила кувшин, что так и остался в руке, но успела поставить его на стол. На глазах аж слезы выступили. Это же надо так уметь причинять боль одним только движением! Она сделала еще шаг в сторону, но могучее туловище Эйнара вновь перегородило дорогу. Губы Ингольва гневно изогнулись, а ноздри раздулись, словно готовые исторгнуть пар.
— Пропусти ее!
— С чего бы мне тебя слушать? — издевательски пропел Эйнар, обхватив Асвейг за талию. — Это рабыня моей сестры. Думаю, она не откажется подарить ее мне.
Бастард встал. Лейви возвел очи горе, понимая, видно, что снова ему их растаскивать.
— Кажется, Мерд еще не стала женой нового конунга, — скальд тоже поднялся.
Мало-помалу он, продвинувшись вдоль лавки, оттеснил Асвейг чуть в сторону. Но Эйнар вцепился крепко.
— Два дня ничего не решают, — фыркнул он.
— За два дня можно много раз успеть сдохнуть, — с угрожающей тяжестью в голосе процедил Ингольв.
— Ты ж проклятый неуклюжий болван! — вдруг взревел Эйнар. — Ногу отдавил, гад!
Бормоча извинения и клоня голову, Гагар поспешил скрыться из виду, неся в руках тяжеленное блюдо с ягнятиной. Только глянул напоследок искоса и мстительно усмехнулся.
Пока Эйнар разминал ногу, его объятия чуть ослабели, Асвейг дернулась, и на этот раз ее отпустили. Она, стараясь не сбиться на бег, протиснулась между снующих туда-сюда рабынь и успела только услышать, как вступила в мужскую перепалку Мерд, что сидела напротив и до того лишь прислушивалась к их разговору.
— Остынь, Эйнар. Не торопи время…
Слова Ингольва бились в висках. Надо уходить. Конечно, он прав, но куда и как? Возможно ли, что теперь сам бастард поможет ей сбежать из Скодубрюнне? От этой мысли становилось радостно и страшно. Наверное, только сейчас она в полной мере осознавала, как права была Ингеборг. Хоть и сам он ее пугал, а под его покровительством было спокойно: не тревожили хирдманны, норовя задрать подол за каждым сараем. И рабыни вели себя не в пример тише, против того, как могли бы. К тому же не вступись он после побега, она, небось, и сейчас лежала бы пластом с иссеченной до мяса спиной. А так — только легкая режущая боль еще напоминала о том, что довелось пережить. Возможно, он больше заботится о себе… Но каковы бы ни были его мысли, помощь от него она примет. Не будет на этот раз воротить нос. Не до гордости теперь. Уж больно тревожны слова Мерд и поведение Эйнара.
Еще два дня до свадьбы Хакона Асвейг ходила сама не своя. Все норовила при каждой встрече поймать взгляд Ингольва, чтобы подтвердить свои сомнения. Но он, как назло, попадался на глаза часто, но не смотрел на нее. И тем неожиданнее оказалось, когда между делом ее перехватил Лейви и одним рывком утащил в тень дома, где жили хирдманны.
— Здравствуй, малышка, — скальд отпустил руку, давая понять, что ничего скверного не задумал. — Ингольв тебе передать просил, что после свадьбы ты должна быть готова сбежать. Он все для этого подготовит. Погоню задержит. А то и вовсе Мерд уговорит тебя не преследовать.
