— А может, всё же я сам?.. — вспыхнул Медведь яростным негодованием, как ни старался сохранить спокойствие.
Но ссора зародиться не успела, хоть старейшина и сжал вмиг побелевшие губы так твёрдо, будто убить готов стал на месте. Пронеслись встревоженные голоса во дворе, за воем безумных, лохматых Стрибожьих внуков, и шаги застучали в сенях.
Ввалился в хоромину с ног до головы присыпанный снегом Вятко, давний друг брата, и гаркнул так зычно, что даже миски на полке звякнули:
— Беда у нас, мужики. Дочки Будяты и Домиславы пропали на пути в Меденицу. Там не появились. Назад не вернулись.
Медведь встал с лавки резко. И правда беда. Казалось бы, давно отступили страшные дни, когда многие в Беглице родичей лишились. И тихо было всё лето. А вот теперь одна за другой напасти начали сыпаться, люди стали то и дело гибнуть от лап неведомого зверя. И как бы дочки Будятевны не стали новой его добычей.
На поиски отправились, как только метель немного стихла. Та завывала едва не всю ночь, лишь под утро растеряв силу, устав. Рассыпалась сверкающей снежной пылью по крышам изб, осела горбатыми сугробами между стен, а улицу завалила так, что ноги едва выдернешь.
И радоваться бы погожему дню, когда холодное зимнее Око, теперь до весны Хорсу принадлежащее, светит так ярко, а никто не радовался. Потому что сёстры Златка и Влада, так и не пришли ни в одну весь. Ещё ждали, что смогли они где укрыться: была на пути в Меденицу избушка бортника, но то надо было с дороги в сторону сойти и ещё пару вёрст непроходимые сугробы разгребать. Но домишко на всякий случай проверили: там пусто оказалось, и даже следов вокруг никаких: хоть после такой пурги и не удивительно.
А после их нашли: недалёко от Беглицы, оказывается, они уйти успели. И вышли-то днём, когда час самый светлый. К вечеру должны были в другой веси оказаться, а перехватил их некто по пути. Заставил бежать едва не по колено в снегу, но снова — недалеко. Потому как от того, кто на них напал, так просто не скроешься.
Будята, который вперёд всех дочек разыскивал, первый на них и наткнулся, да лучше бы не было так. Потому что — Медведь видел — он как будто сразу на десяток зим постарел. И рухнул сидя прямо в снег рядом с телами девушек, да так и просидел, пока мужики их от лёгкого наста отрывали. И усыпано было вокруг всё замёрзшей кровью, а сёстры, видно, погибая, так друг от друга и не отцепились, хоть и могли в разные стороны кинуться и тем преследователя сбыть хоть немного.
— Точно я говорю, это ещё с того дня нам отзывается, — ворчал Ждан. — Как тот вельд натворил дел, так до сих пор нечисть тут какая-то осталась.
— Не баламуть воду раньше времени, братец, — одёрнул его Медведь и покосился на мужиков, которые к разговору их тут же прислушались.
Нечего попусту, пока ничего не решилось, сплетни плодить. Хоть сам Медведь тоже подумывал о том, что зверь это совсем не обычный.
— Да я говорю тебе, раны на телах людей тогда были такими же. Когда твари из Забвения а нас налетели, — не унялся Ждан.
И глянул так недобро, будто брата старшего во всём винил: за то, что вельда Рогла тогда отпустил из веси, хоть и заслуживал тот самой лютой смерти. За то, что пошёл на поводу у сердечной зазнобы — воительницы Млады, которую Ждан всегда недолюбливал за её насмешки над ним невольные, за то, что она, девица, кметем стала, а его даже и к детинцу близко не подпустили.
Златку и Владу отвезли на волокушах в Беглицу, а там уж принялись родичи им справлять погребение. Медведю из-за того пришлось ещё на пару дней задержаться, хоть и не терпела уже дорога. Сколько можно смотреть, как неведомо что проснувшееся весечан треплет, убивает в угоду невесть чему. Потому, как только сестёр отдали в чертоги Мораны, так он выехал в Кирият, чтобы увидеться с князем. Совета спросить, а то и помощи.
Дорога показалась быстрой: одному в пути всегда проще кажется. никто не задерживает, никто не пытается по-своему ехать или идти. Жеребец Звенко, который ещё отец на торгу однажды купил, нёс вперёд споро, а потому, выехав из Беглицы затемно, к вечеру Медведь добрался уже до Кирията.
И хотелось пройти по дружинным избам, с каждым кметем знакомым, с кем через поход на вельдов прошли и назад вернулись, поздороваться, а ни мгновения задерживаться нельзя. Потому он попросил князю, коли тот здесь, передать, что разговор есть к нему важный. А сам в общину пошёл — ждать. Вокруг терема, еще недостроенного, поставленного на месте разрушенного в те тяжёлые дни. Мимо сада яблоневого, что так и стоял вокруг капища здешнего. Надо бы к чурам зайти, требу Перуну поднести. Всё ж думалось, что тот не оставил Медведя, хоть он и оставил дружину. Да кто знает, надолго ли…
Вот только незамеченным пройти через ослепительно белый, расчищенный челядинами двор не удалось.
— Эй, Медведь! — то и дело окликали с разных сторон и издалека. — Ты что, в дружину вернуться решил? Не понравилась жизнь спокойная? Настаростовался?
Он только отмахивался, улыбаясь. Не такая уж у него спокойная жизнь выходила. И понимал уж, что нынче вечером без пары кружек браги обойтись не удастся. Всё равно, если и в обратный путь отправляться, то с утра.
Бревенчатые стены большой общины пахли свежим деревом. И этот непривычный запах бодрил и в то же время слегка путал мысли. Медведь давно не бывал в ней, как и в детинце. А тут нужда заставила — и он до сих пор глазам своим не верил. Словно оказался в каком-то другом, изменившимся донельзя месте.
Он сидел за широким тяжеловесным столом и всё озирался, привыкая и ожидая с лёгкой тревогой встречи с князем. Но дверь на хорошо смазанных петлях открылась почти бесшумно. Только яркий морозный свет, что озарил хоромину на несколько мгновений, и всплеск прохлады по ногам подсказали, что кто-то вошёл.
— Здрав будь, князь, — Медведь встал, когда Кирилл обошёл стол и встал перед ним.
Всё такой же могучий, спокойный: и не скажи, что когда-то одолевало его злое буйство чужой воли. А вот теперь, глянь, совсем такой, каким раньше был. Только ожоги на руке, исчерчивающие её витиеватыми бороздами, напоминают, что ему тоже многое пережить удалось.
Почти следом вбежала челядинка и, выслушав короткий приказ нести угощения гостю, умчалась.
— Поздорову, Медведь, — князь улыбнулся неожиданно приветливо. Его строгое лицо стало чуть мягче, но льдисто-серые глаза остались серьёзными. — Рассказывай, что у тебя стряслось.
У него сейчас тоже немало забот. После не такого уж давнего побоища, что случилось в Кирияте, город не восстановился до конца. Но уже почти вернулся к прежнему виду — хотя бы в посаде. А в детинце ещё вовсю кипела работа. Большой княжеский терем так скоро не построишь, но дело двигалось споро.
— У нас неладное что-то творится, княже, — не стал откладывать главное Медведь. Правитель сел напротив и приготовился внимательно слушать. — По осени ещё пропал охотник. Нашли его недалеко от веси. Подумали, медведь задрал, хоть, ты же знаешь, медведи близко к Беглице не подходят.
