— Кошмар. Как? Как ты могла к нему поехать и ничего мне не сказать? Ты понимаешь сколько власти у этого человека? Понимаешь, что он вне закона? И тут не только деньги. Это связи, это такие знакомые, которых боятся даже спецслужбы. Он же тебя размажет и не заметит.
— Я… я думала попросить у тебя денег и снять другую квартиру.
Женька нервно расхохоталась.
— Ты дура. Боже, Ксенька, ты такая дура. Это ж надо было так вляпаться. Наехать на Волина! Шантажировать его! Так. — она закурила я услышала как щелкнула зажигалкой, — Давай без паники. Во-первых, попробуй с ним спокойно поговорить. Скажи, что могла ошибиться, что говорила все в состоянии аффекта и берешь свои слова обратно. Просто тебе сказали об операции дочери и …В общем, дави на жалость. Мужики они такие. Они готовы принять женские выходки…
— Женя! Стоп! Ты себя слышишь? Ты вообще понимаешь, что я тебе говорю? Он не просто мужик — он маньяк! Он убить меня хотел одиннадцать лет назад. Он меня ножом резал и в яму закопал!
На том конце провода стало тихо. Наверное, только сейчас она поняла меня. Или осознала, что именно я ей говорю.
— Ксень…я не знаю, что с этим делать. Дай мне подумать. Ты пока ничего не предпринимай. Я поговорю с Сонькой она пробьет для тебя кто был донором тогда. Думаю, она нам откроет имя. Она мне кое-что должна. Давай пока о Варе подумаем. Ааа… а деньги он дал?
— Кто?
— Волин.
— Нет. Сказал утром на работу выйти. А мне днем к Варе надо…Деньги надо привезти. Что мне делать, Жень? Где взять?
— У меня тысяч сто есть в банке. Черт, говорила я тебе, что деньги надо на счету хранить, а не дома в шкатулке.
— Тогда надо было налог платить. Ты ж знаешь почему…Если б я сама могла предположить…Мы ж собирали на поездку в Дисней Лэнд и на машину.
— Знаю. Знал бы где упадешь соломки постелил бы. Тебе не звонили насчет помощи какой-то? Ты никуда не обращалась? Может фонды какие-то?
— Женяяя, времени нет по фондам ходить. Нет его у Вари. И ждать чего-то тоже нет времени. И …никто не звонил.
— Твари! Какие же твари! Даже в новостях больше ничего о жертвах не показывают. Виноватых ищут якобы.
— Да мне все равно кто там виноват. Мне о дочери думать надо и…я боюсь. Я теперь так боюсь. Он…он сказал, что поиграет со мной, что уже играет…Он ненормальный, Жень. Ты бы видела его. Он…такой жуткий.
— Да уж…Но это не помешало тебе прийти в лапы к зверю. Навертела ты. Давай так, может тебе лучше съехать от меня. Перебраться куда-то, где искать не станет. Подожди, я перезвоню тебе.
Она отключилась. А я налила себе еще воды и подошла к ноутбуку, стоящему на журнальном столике. Подняла крышку и придвинула стул. Пальцы сами открыли поисковик и вбили имя «Иван Волин».
Стало тесно в комнате едва только увидела его на экране. Лицо крупным планом. Его глаза, которые так тянули к себе и в тоже время так пугали. Очень светлые, яркие и ближе к зрачку намного темнее от чего эти самые зрачки казались расширенными и большими, напоминающими глаза хищника в момент возбуждения и охоты. Его нельзя назвать красивым, но на лице эта печать порока. Чего-то до сумасшествия страшного и греховного, чего-то жуткого и в тоже время завораживающего. Внушающего ужас и трепет. Я могла поверить, что женщины сходят от него с ума…рядом с ним так легко почувствовать себя убогой, незаметной и ничего из себя не представляющей молью. Молью которую можно насиловать, убить и закопать.
Один его взгляд заставлял застыть и внутренне подобраться. Он словно обещал все муки ада и в тоже время какое-то дикое и страшное удовольствие, после которого непременно наступит мучительная смерть. Самоуверенный, ироничный, пронизывающий насквозь. Глаза чуть прищурены и в уголках спряталась та самая пошлая усмешка, как и в уголках его губ. Их можно было бы назвать некрасивыми, но это было невозможно так как они манили изгибом, пугали чем-то жутковато притягательным. Я попыталась вспомнить его лицо наяву, но видела лишь глаза. И…я помнила фамилию. Отец Милки ее назвал несколько раз. Так что никакой ошибки быть не могло. Это он. Только моложе на одиннадцать лет. Может сейчас он научился заметать следы…Вспомнились его слова о надгробиях и стало не по себе. Передернуло все тело.
«Ну что ты ломаешься, маленькая. Давай, я сказал! Раздвинь ноги, сука! Не корчь из себя целку!»
Голос словно сквозь вату. Безликий. Страшный. Как в микрофон.
Я закрыла страницу с его лицом. Бегло прочла несколько светских сплетен о его романах с известными актрисами, телеведущими, моделями. И везде эти горящие женские взгляды, полуоткрытые рты, румянец. Не надо быть психологом, чтобы заметить насколько они увлечены им. Женя права. Женщины без ума от этого психопата. Видно, что они с Волиным не ради денег. Расставания, новые романы, покончившая с собой любовница. Грязные расставания с истерическими постами брошенных пассий в соцсетях. И новые снимки Волина уже с другой. На яхте, в клубе, на природе.
Все это могло быть лишь прикрытием. Много лет назад он совершил преступление сам, а сейчас такому, как он, не составит труда покупать себе девочек и издеваться над ними.
Зазвонил сотовый и я взяла трубку.
— Ксень, я нашла для тебя квартиру. Там не так уютно, как у меня, но вряд ли он тебя там найдет. Это квартира одной моей знакомой. Она уехала в Эмираты к очередному арабскому шейху в кавычках, а квартиру так и не смогла сдать. Много хочет для этого района. В общем я с ней договорилась. Я сброшу адрес и дуй туда прямо сейчас.
— Спасибооо, Женя, как же я благодарна тебе. Чтоб я делала без тебя?
— Не знаю. Может не научилась бы у меня искать на свою задницу неприятности. Так все. Меньше слов. Вызывай такси и бегом туда. А я подумаю, как избавить тебя от Волина и поищем отца Вари. Кто знает, а вдруг он миллионер.
Она хихикнула, разряжая обстановку.
— Все. Давай. Мы разберемся. Я уже через день приехать должна.
— Можно я ноут твой возьму?
Бери. Это мой запасной. Папки по работе только не трогай.
Через час я уже располагалась в уютной однокомнатной квартире на окраине города и надеялась, что мы и правда что-то придумаем. Я буквально провалилась в сон. Отключилась, как будто из меня выпотрошили все батарейки. Мне даже сны не снились.
Проснулась от настойчивого звонка в дверь. Он был монотонным и очень пронзительным и заливался соловьиной мерзкой трелью. Я не сразу поняла где нахожусь, потом встала и завернувшись в плед, поплелась открывать. Когда посмотрела в глазок меня прошибло ледяным потом, и я закрыла рот руками, чтобы не заорать. Там стоял тот самый лысый Скала с зонтом в руках. Он снова позвонил, а потом громко начал стучать в дверь. Так громко, что сотрясалась вся квартира.
— Я вызову полицию! — как-то неуверенно сказала и почувствовала, как начинаю задыхаться.
— Я сейчас вынесу дверь! — спокойно ответил ублюдок.
