Теперь ее глаза округлились еще больше. Она явно не могла понять, что именно я от нее хочу, в ее жесткий диск информацию о том, что кто-то может не хотеть встречи с их прекрасным чудовищем, не внесли. И кажется у нее начался сбой системы.
— Я… я спрошу. Как ваше имя?
— Ксения Филатова. Спросите сейчас, пожалуйста, я тороплюсь.
Лерочка вернулась за стойку и набрала на коммутаторе какой-то номер.
— Иван Данилович, здесь какая-то Ксения Филатова просит отменить ее встречу. Что мне делать? В журнале ее нет. Как…отме…что? Да! Да, конечно! Я сейчас проведу.
Секретарша с нескрываемым презрительным интересом осмотрела меня с ног до головы, и я в ответ смерила ее таким же пристальным взглядом. За дверью оказался не кабинет, а еще один коридор. Такой же белоснежный, как и сама лестница, в навесных потолках отражался пол, а в мраморном полу — потолок. Словно два молочных зеркала. На стенах висят не картина, а рамы с выложенными узорами из морских ракушек на бирюзовом фоне. Она открыла пластиковой картой стеклянные двери и впустила меня внутрь просторного помещения.
Белая кожаная мебель, квадратные вставки черного цвета в полу, в виде шахматной доски. Черный письменный стол и белые стулья. На огромных окнах от пола до потолка, черные вертикальные жалюзи, открывающие вид на город с высоты птичьего полета. Прошлась по кабинету, рассматривая абстрактные картины такие же черно-белые, как и весь интерьер, постояла у окна, чувствуя, как мурашки ужаса бегут по коже — я всегда очень сильно боялась высоты. А окна во всю величину стен создавали иллюзию, что я стою на краю пропасти.
Странный кабинет. Вполне в стиле этого психопата.
Интересно, люди, которые его окружают понимают, что работают у маньяка?
Внезапно раздался стук и я подпрыгнув на месте, резко обернулась и тут же с облегчением выдохнула — огромные старинные настенные часы монотонно отсчитывали десять часов утра. Странный контраст с ультрасовременным интерьером, но они только украшали и не портили общей картины. Мне, как дизайнеру, это понравилось. Впрочем, как и мелкие фигурки, в виде шахмат, расставленные на полках. У чудовища прекрасный вкус.
Я подошла к столу, на котором стоял открытый ноутбук и шумно втянула в себя воздух. Один из ящиков был открыт и внутри лежал пистолет. Вот так просто. Бери и стреляй. Как завороженная я протянула руку и коснулась холодного металла.
Если я возьму его… и убью подонка здесь и сейчас моей дочери никто и ничто не будет угрожать. Это были совершенно неконтролируемые мысли и обжигающее желание причинить ему боль. Я ведь мечтала об этом…убить того, кто со мной это сделал. Выстрелить ему в лицо и смотреть как его мозги расползутся по стенке. Я взяла пистолет и приподняла руку, целясь в кого-то невидимого перед собой и представляя лицо Волина…
— Для начала его нужно снять с предохранителя…
Голос прозвучал сзади у самого уха, и я чуть не закричала, когда мужская рука обхватила меня за талию и сильно сжала.
Я отчаянно пыталась вспомнить технику самозащиты, слова, да что угодно лишь бы вырываться из этих жутких объятий, но вместо этого моя рука дрогнула и я хотела опустить ее вниз, но Волин подхватил меня под локоть, продолжая удерживать пистолет направленным в стену.
— Ну зачем так рано заканчивать такую интересную игру? — кончиками пальцев прошелся от локтя к запястью, вкрадчиво, даже нежно, — Если взяла оружие давай найдем ему применение. Ты разбираешься в оружии?
— Нет.
— Это револьвер. Раритетный. Но он в великолепном состоянии и превосходно стреляет.
Я ощутила едкий выброс адреналина в кровь. Страх сковал все тело, мешая думать и двигаться.
— Я не пришла играть.
— Неужели?
Шепчет над моим ухом сзади, все так же сжимает меня под ребрами и заставляет застыть, как закутанная в паутине, как будто меня опутало прозрачно-белесыми нитями его жуткого обаяния, которое пугало намного сильнее, чем если бы он бил меня или кричал.
— А мне кажется мы начали играть уже очень давно. Намного раньше, чем ты рискнула заявиться ко мне с обвинениями. Это ментальная связь. Ты ведь столько лет думала обо мне, вспоминала. Мммм…тебе говорили, что твоя кожа пахнет ванильным молоком? Так пахнут маленькие девочки, а не взрослые лицемерные сучки, — я поняла, что ощущение щекотки вызывает кончик его носа и скула, которой он едва касается моего затылка, я дернулась, но он сдавил меня сильнее горячими руками. Не больно, но весьма ощутимо. — А ты думала револьверы нарочно валяются где попало, чтоб их взяли и пристрелили их хозяина? — его голос был вкрадчивым и на удивление мягким, он продолжал плести паутину, и я даже не могла в ней барахтаться, только слушать и отсчитывать удары собственного сердца. — Смогла бы убить меня, Ксения? Отвечай! Смогла бы?
— Да, — выдавила едва слышно и он вдруг резко развернул меня к себе лицом. Он был одет совсем иначе чем в оба прошлых раза, когда я его видела. Сейчас на нем была тонкая бирюзовая спортивная рубашка с расстегнутым воротом и джинсовые штаны. На сильной шее змеился тонкий кожаный шнурок с подвеской в виде паука. Мерзкое насекомое из белой стали касается лапами его загорелой груди и словно ползет вверх. Рукава рубашки закатаны до локтей и мне видно какие сильные у него руки, видно, как выступают вены паутиной жгутов под золотистой кожей, а пальцы вблизи уже не кажутся ровными и музыкальными. Они неровные, со сбитыми когда-то костяшками, нервные, длинные. Он сто процентов занимается спортом или занимался раньше очень серьезно. Наконец-то я решилась посмотреть в лицо Ивана и занервничала еще сильнее. Его внешность обескураживала. Заставляла зацепиться взглядом, приковывала внимание. Светлые волосы Волина, зачесанные назад, блестели и казались очень мягкими наощупь. Гладко выбритые широкие скулы и тяжелый подбородок, острый ровный нос, сжатые губы и…глаза. Сумасшедший цвет, выбивающий из равновесия, заставляющий забыться. Бирюза океана, обманчиво спокойного и плескающегося под солнцем. Стихия, которая в миг поглотит свою жертву и закрутит в смертельном водовороте. Изучает меня, ловит каждую эмоцию, считывает их с каким-то маниакальным наслаждением. Бирюзовая рубашка, контрастировала с загорелым телом и этими невероятными глазами…психопата, который мог в любую секунду слететь с катушек.
Но он, как самый настоящий паук, завораживал, фиксируя жертву в каким-то жутком оцепенении. Я улавливала запах парфюма свежий и пронзительный, смешанный с запахом кофе. Мне казалось, что он должен пахнуть иначе, должен пахнуть кровью и смертью. Но Волин пах мужчиной…И я не понимала нравится ли мне этот запах или вызывает такой же ужас, как и все что с ним связано.
Словно заставляя на какие-то доли секунд забывать, что я имею дело с жестоким и очень опасным человеком. Он усмехался легкой улыбкой, приподняв уголок губ и светлую бровь. Тень от жалюзей падала на его лицо и меня трясло мелкой дрожью от этой ужасной близости и от осознания, что это все происходит наяву. Я не могла контролировать свое дыхание, и оно стало прерывистым и хаотичным.
