«Привет, Рапунцель. Ждала меня?».
ГЛАВА 13
— Алена …мы дружили. — соврала я, глядя в бледное лицо пожилой женщины с седоватыми волосами, заколотыми на затылке в небольшой хвост. Я бы скорее приняла ее за бабушку девушки, а не мать. Горе творит самые разные метаморфозы с людьми. За эти годы она совершено изменилась и теперь стояла в дверях с двумя палочками. Ее ноги были забинтована широкими бинтами и выглядели отекшими. Я видела этот загнанный взгляд, когда на этом свете удерживает лишь какая-то тоненькая ниточка, когда еще не до конца пришел к мысли, что жить дальше не имеет смысла. Такой же взгляд был у моего отца в те короткие моменты, когда он был трезвым. Я никогда раньше его не понимала и считала предателем…Возможно, надо прощать. Но я не простила ему того, что он выбрал не меня, не простила того, что оставил одну карабкаться с самого дна наружу и не протянул мне руку. Скорее наступил на голову и попытался столкнуть еще ниже. Я часто видела себя тем самым табуретом, на который он встал и который оттолкнул, чтоб дергаться в петле и убегать от проблем туда, где вряд ли он смог бы встретиться с мамой.
Но я поняла его, когда вошла в палату Вари и увидела ее обмотанную бинтами, с трубками в тонких ручках и катетером, прикреплённым к головке. На ее запястьях пропали венки и это было единственное место, куда смогли установить капельницу…Я помню страшную и тоскливую мысль которая промелькнула в моей отяжелевшей голове «Если она умрет — я уйду за ней. Я не правлюсь с этой болью…она меня раскрошит». Возможно, отец чувствовал тоже самое после смерти мамы. Невыносимую дикую боль. И я, увы, не смогла ее заглушить. Или была слишком маленькой для этого.
У этой несчастной женщины, стоящей напротив меня и выглядевшей лет на десять старше, чем на том идиотском интервью, которое выдрали у нее беспардонные к чужому горю, журналисты, прямо на кладбище.
— Да? Я не помню, чтоб она рассказывала мне о вас…Хотя, я уже поняла, что многого не знала о ней. А должна была…
Зазвонил сотовый и на дисплее я увидела номер Вольского. Сбросила и сунула аппарат в карман.
— Не должны. Мы многого не знаем о любимых людях и это не наша вина…а как бы больно это не звучало — это их вина. Они не сочли нужным нам раскрыться до конца.
Она резко подняла голову и посмотрела мне в глаза. Не знаю…мне кажется ей не понравилось то, что я сказала. Видимо она предпочитала считать виноватой именно себя.
— Зачем вы пришли?
— Поговорить о ней…Можно мне поговорить о ней с вами? Больше не с кем.
Когда-то я сходила с ума от того, что мне было не с кем поговорить о смерти отца и о насилии. Не было ни единой души, готовой слушать мой мрак, погружаться в мою боль. Люди не любят чужое горе. Они шарахаются от него как от проказы. Им кажется оно заразное. А кому-то мы не можем плакать так как чувствуем, что они не готовы вытирать наши слезы.
У меня была Женя. Она меня слушала. Но я знала, что ей тяжело видеть меня несчастной и она не готова, да и не должна тонуть в моем горе. И мне пришлось сдавить его в кулак и засунуть так глубоко, чтоб не слышал и не видел никто. Сотовый настойчиво вибрировал звонками. Ничего. Обождет. Для него я в больнице.
— Заходите.
Посторонилась, пропуская меня внутрь бедной двухкомнатной квартиры с выкрашенным бордовой краской линолеумом, выцветшими обоями, обветшалой мебелью. Под ноги выскочил полосатый кот каких пруд пруди на улице.
— Аленка принесла его незадолго до смерти. Полудохлого в ящике. Его и других котят заклеили в нем скотчем…бросили умирать, — она подняла на меня усталый взгляд, — я тогда удивлялась откуда на свете столько тварей и извергов…У меня в мыслях не было, что с моей дочерью сделают….что ее хуже, чем котят этих…
Голос сорвался, и она закрыла глаза, давая себе передышку. А я молча склонилась к коту и почесала его за ушком. Тот обнюхал мои руки, явно учуяв Котенка, и недовольно фыркнул.
— Идемте на кухню. Чай поставлю.
Пока она грела чайник я осмотрелась по сторонам. На холодильнике магнит с портретом Алены, сидящей среди подсолнухов. Красивая девушка блондинка. Чем-то похожа на меня.
— Алена на музыку ходила. Я тогда на рынке работала — вещи из Китая продавала, и она приезжала ко мне помочь. Мы хотели ремонт сделать. Деньги откладывали…Кума моя на работу меня взяла после увольнения. — поставила передо мной белую чашку в оранжевый горох и налила заварку, — простите не пью с пакетов — дорого. Не работаю я теперь. После смерти ее ноги отказали…А когда ходить начала все равно долго стоять не могу. На пособие живу — деньги с ремонта на памятник Аленки ушли.
Я кивнула и сделала глоток кипятка. Уловила легкий запах спиртного, когда та наклонилась и налила горячую воду мне в чашку. Дежа вю…От отца пахло так же.
— Она пропала, когда от меня ушла и на музыку поехала. Я спохватилась только в девять вечера, когда она не пришла домой. Звонила ей часов до одиннадцати. В полицию не шла…, - закрыла лицо трясущимися руками, — время теряла, дура такая. А ведь она была еще жива…он все эти часы издевался над ней…паскуда проклятая!
Я накрыла ее руку своей и сильно сжала.
— В полицию я обратилась только утром. Обзванивала ее подружек, на остановку ходила, звонила ее учительнице. Заявление принимать не хотели. Сказали, что она подросток и могла сама уйти…что так часто бывает. Приняли уже к вечеру….Искали мою Аленку шесть дней…А потом нашли тело в лесу…Он его даже не спрятал, понимаете? Бросил мою девочку под дождем, бросил мертвую и она лежала…а никто не мог найти. Никто….
Она зарыдала, а я сжала руку сильнее, продолжая молчать. Вопросы задавать пока рано. Она все равно на них сейчас не ответит. Завибрировал сотовый. Плевать. Пусть Чудовище хоть раз не получит то что хочет немедленно. Но любопытство взяло верх, и я достала сотовый — сообщение пришло от Но Нейма и у меня сердце от чего-то радостно забилось.
«А говорила ждать будешь. Впрочем, ложь и женщина — это синонимы».
— Убийцу нашли?
— Нет. Никого они не нашли…Предполагали даже, что Алена с собой покончила.
Я невольно усмехнулась — со мной они сделали тоже самое.
— А вы сами. Вы кого-то подозревали? Ваша дочь с кем-то общалась до …до
— Нет. Никого нового не было. Никого, кого бы я не знала. Алена скромная была. По клубам не ходила…не курила. А они у нее в крови наркотики нашли. Огромную дозу. Сказали наркоманка…А еще сказали, что она…Что она с мужиками за деньги…через интернет знакомилась и…
— Они могут говорить что угодно. Вы ведь знали ее лучше.
«Знаешь…я сегодня услышал песню и решил, что она могла бы быть о тебе. Она на английском. Ты говоришь по-английски, Рапунцель? Послушай ее…»
— Был один парень. Но я не могу назвать его даже знакомым. На рынке один раз его видела. Не знаю, что он там делал. Одет так…одет так, как те, что по рынкам никогда не ходят. Взрослый, солидный. В костюме.
