Обошёл меня со всех сторон, не торопясь, словно танцуя. Он так красиво двигался, что это одновременно пугало и восхищало.
— Одиннадцать лет назад, — остановился сзади, — надо же и только сейчас соизволила прийти? И какими доказательствами располагает малышка? Чем таким ты можешь напугать зверя, чтобы он решил не обглодать твои косточки прямо здесь?
Я ждала этот вопрос. Не про кости, а про доказательства. У меня их не было. Ни одного, кроме Милки. И я знала где можно ее найти. Правда совершенно не была уверена, что она согласится мне помогать.
— Свидетель, — едва дыша ответила я.
— Как ты боишься. Это отчаянная смелость или поразительная глупость, да, решиться на такое безумие?
Тронул мои волосы, и я вздрогнула.
— Лунный цвет, — задумчиво произнес он, — это краска или свои?
Я не ответила, меня колотило мелкой дрожью от того, что он был так близко.
— Я спросил это краска?
— Свои.
Ухмыльнулся, опустил взгляд к моей шее, к декольте, ниже к животу. Господи! Только не это. Пусть я ему не понравлюсь. Я не красивая, мне уже почти тридцать, у меня так и не выросла грудь. Пусть не смотрит на меня так! Пожалуйстаааа!
— Готов поспорить, что одиннадцать лет назад ты была лишь жалким подобием себя самой сейчас. Я кажется понимаю почему так ужасно с тобой поступил. Так что насчет свидетеля?
Снова посмотрел на меня. Красивые глаза. Они украшали его лицо настолько, что, пожалуй, он мог сам казаться красивым. Если бы не этот прожжённый цинизм, если бы не это жутковатое выражение лица с чуть безумным взглядом. Он напоминал мне гестаповца из фильмов про войну. Холодная красота, ледяная жестокость и способность к изощренному зверству. Я мысленно представила его в форме она бы смотрелась на нем идеально.
— Я могу его купить. Я всех могу купить, и ты останешься ни с чем. Если вообще останешься.
Стало страшно от этого спокойного голоса, спокойного тона. Он совершенно не нервничал, не боялся, тогда как мне было не просто страшно, а до дикости страшно. Иван вдруг взял меня за руку. Я попыталась ее высвободить, но он сплел свои пальцы с моими.
— Что такое? Я вроде трогал тебя не только за руки, а и за все остальные места. Сильно и больно трогал? Скорей всего — дааа, — усмехнулся и сдавил мои пальцы, — Сейчас больно не будет. Пока.
И отодвинулся назад, рассматривая меня с разных ракурсов, наклоняя голову, к одному плечу, то к другому. Делая это оскорбительно демонстративно.
— Кем ты хотела у меня работать? Секретаршей?
— Ди…дизайнером.
— Да уж. Для секретаря ты слишком заикаешься от страха. Наверное, все же не такая ты и дура. Понимаешь, что если я тебе откажу, то живой ты отсюда не выйдешь.
Он вдруг освободил мою руку и вернулся в свое кресло, заставляя меня выдохнуть от облегчения. Моя спина так взмокла, что кружево прилипло к ней. Казалось, что чем больше между нами расстояние, тем ровнее бьется мое сердце, хотя оно продолжало разрываться на части от паники. Но уже поздно идти на попятную.
Пришла официантка в короткой пышной балетной пачке и черной жилетке, прикрывающей только грудь. Она поставила перед Волиным оливки, мелко нарезанный лимон и бокал с темно коричневым напитком.
Чудовище отправило оливу в рот и откинулся на спинку дивана.
— Я возьму тебя на работу и дам денег.
Но я не ощутила триумфа, я знала, что сейчас последует пресловутое «но», которое мне не понравится… а возможно повергнет меня в шок.
— С одним условием, — положил оливу на кончик языка повертел им и отправил в рот. — я буду иметь право насиловать тебя, когда захочу, как захочу и где захочу.
Обернулся ко мне, отсалютировал бокалом и сделал глоток. Как обычно в его манере медленно. Дернулся кадык и на крепкой шее выделилась вена.
У меня потемнело перед глазами и мне захотелось схватиться за воздух.
— В свою очередь я пообещаю, что не стану тебя закапывать…если ты сама меня об этом не попросишь. — он говорил со мной как с больным ребенком и это пугало еще больше, чем если бы он хамил или кричал на меня.
— Мне…мне надо..
БЕЖАТЬ ОТСЮДА!
— Подумать? Нет, малышка, думать надо было, когда ты решила шантажировать Ивана Волина. А сейчас у тебя есть только дин вариант — соглашаться. Так как второго я тебе не давал. И…как тебя зовут?
Я двинулась назад, натыкаясь спиной на перегородку между вип кабинками. Надо уходить, бежать отсюда. Это была ужасная затея я сошла с ума, если подумала, что смогу чего-то добиться от этого жуткого человека.
— Куда это ты собралась?
Его спокойствие заставляло меня паниковать. Я почему-то вспоминала статьи о маньяка и психах. Они непременно кажутся вам нормальными и даже спокойными. Волин напоминал мне Ганнибала Лектера из Молчания ягнят. И я даже не ягненок, я некто проще и намного безобиднее. Меня так легко разделать на кусочки.
— Я…я хочу уйти. — и это самое правильное, что можно сделать. Уйти. Сбежать и потом подумать, как выбраться из всего этого…Но потом приходит осознание, что не выберусь — Варюша намертво держит меня в этом городе.
— Неужели? То есть пришла заявила мне, что я насильник, убийца и должен тебе денег за молчание и вдруг решила просто уйти?
Да я хотела уйти, потому что от страха перестала соображать. Мне стало душно в этой стеклянной кабинке, в его присутствии, которое давило мне на мозги.
— Поздно, малышка. Ты наступила на мою паутину и уже не распутаешься, пока я тебя не съем. И я спросил твое имя. Обычно я дважды не спрашиваю. ОТВЕЧАЙ!
Нет не закричал, а сказал с нажимом, но так, что мне это надавило на виски.
— Ксения.
— Ксенияяяя, Ксеня, Ксюша, — это звучало издевательски то, как он перекручивал мое имя по-разному. Нет, не ласково, а именно издевательски, мне не хотелось, чтоб он меня так называл, — думаю, как лучше написать на надгробии. Как бы тебе понравилось?
— Я хочу уйти. Моя подруга знает куда я пошла. Если я не вернусь…
Жалкая попытка, но я должна была попробовать.
— Если ты не вернешься, то никто это не свяжет со мной. — он взял свой смартфон и набрал чей-то номер, — Герман, ты видел ко мне поднялась девушка? Отлично. Позаботься о том, чтоб ты был единственный, кто ее запомнил. Камеры, официантка…водитель такси или на чем она приехала? И еще… я хочу знать о ней все. У тебя десять минут.
У меня похолодело внутри, я не верила, что это происходит на самом деле, что я не вижу очередной кошмар, а это чудовище закрывает меня в своей ловушке.
— Вот и все. Я решил за тебя проблему выбора. Так что? Неужели несправедливая сделка? Триста тысяч, работа, а взамен всего лишь то, что я уже юзал однажды. Кстати, ты была девственницей или до меня там уже побывали? Чтоб понимать степень морального и физического ущерба. Может я могу заплатить тебе двести девяносто, — он засмеялся собственной шутке, а мне захотелось вцепиться ему в лицо ногтями.
