– Я и хочу. Просто…
– …?
– Вы так и не ответили на вопросы. Про Хассела я не узнала, в книге тоже ничего нового. Про Штеркена Утвалга так всего два предложения.
– А тебе обещали ответы? Ты к нам сама пришла, заметь!
Натт только хмыкнула и покорно последовала за барсом. Вопреки ожиданиям он повел ее прочь из замка и даже не к Иннсо Ивет. Оставалось лишь гадать, в чем заключается испытание, подготовленное жителями Сореллета.
На улице царила утренняя прохлада, солнце еще не успело вынырнуть из-за гор и прогреть землю близ академии. Мёрке прятала покрасневший нос в воротник и высматривала на небе иволгу. Эури снисходительно качал головой и ничего не говорил. Поспевать за ним было все труднее, ногами ощущала слабый подъем, который с каждым шагом становился все круче, пока не уперлась в отвесную, устремляющуюся в небо скалу.
– Пришли. – Натт погладила камень без единого уступа и посмотрела вверх. Голова тут же закружилась. – Твое испытание – добраться до вершины.
– Что?
– Что слышала. Твои ответы там. – Эури указал пальцем на острый шпиль.
– Это шутка такая? Не представляю, кто вообще сможет туда залезть. Даже ты, обернувшись барсом, не сможешь. – Натт раздраженно хлопнула по скале.
– Я не смогу. Но Мёрке сможет, если ты, конечно, Мёрке.
Хотелось развернуться и стукнуть барса по голове. Все вокруг постоянно соотносили ее с легендарной птицей. Но так ли честна перед своим фениксом была демоница Сорплата? Стоило появиться седому демону с Запада, как она сбежала и забыла о возлюбленном. Нет! Определенно она не хочет быть ни Мёрке, ни Мьорке, ни даже Мурке. Последнее имя в ее воображении произнес зеленоглазый призыватель с лицом Фирса Хассела, и девушке стало еще хуже.
– Я не та Мёрке, о которой вы все твердите.
– А о какой речь? – Эури подмигнул. – Я знаю только одну. Бывшую некромантку Натт Мёрке из Тэнгляйха, которая приехала выпытать побольше о любимом человеке. А ты какую имела в виду?
Заклинательница так и стояла с открытым ртом, пока барс насмешливо не помахал рукой у нее перед лицом, а затем пожелал удачи и ушел.
Скала – словно высоченная башня. Туда можно забраться, если у тебя за спиной два крыла. Натт закрыла глаза, вспоминая о своем черном оперении из видений. Но не ощущала ничего, кроме зуда лопаток. Она тяжело вздохнула и села на траву, гадая, как поступить. Обошла гору со всех сторон, но так и не отыскала, где зацепиться.
В следующие несколько дней Мёрке заглянула во все окрестные мастерские, но помогать никто не собирался. Натт хотела выпросить магические кристаллы и соорудить подъемник – наподобие того, что в студенческие годы делал Фирс, чтобы забраться к ней в комнату через окно. Однако все вокруг лишь разводили руками и возвращались к своей работе. К вечеру девушка так изматывалась, что не находила в себе сил проверить голубятню. Она наскоро умывалась и тут же проваливалась в глубокий сон.
– Почему ты привел меня сюда?
Чернокрылая старалась держаться подальше от огненного. С наступлением сумерек он заметно слабел, но от него все еще шел жар.
– Хотел показать тебе место, где умирает день и ночь. Начало всего и конец всему. – Феникс остановился у высокой скалы и нежно погладил прохладные камни. Где-то на самом верху золотился пик, ловящий заходящее солнце.
Темная птица засмотрелась на яркую точку, становящуюся все меньше и меньше.
– Тебе надо уходить. – Мёрке испуганно перевела взгляд на стремительно бледнеющего феникса.
– Успеется… Всего лишь раз… мы будем осторожны. Пока светится пик, можно. – Он сделал несколько неуверенных шагов навстречу.
– Что ты задумал?..
Ноги словно приросли к земле. Хотелось позволить ему все, что бы он ни предпринял. Не сопротивляться, просто взять и разрешить.
– Давай попробуем, милая.
От него дохнуло теплом. Мягким, нежным, умирающим.
– Уходи. Ты слабеешь. Пожалуйста.
– Птица пламени сдалась, не отдав себе отчета, и впервые обожглась, угодив во тьму с разлета… Обожги меня, Мёрке. Я так хочу этого. Всю тебя. Коснуться, поцеловать, быть с тобой…
– Мы не можем.
– Всего раз. Поцелуй меня. Больно не будет, клянусь.
– Тебе будет больно!
– Плевать. Я хочу… Я готов. – Рывок, и он схватил девушку за плечи, морщась от прикосновения. Тьма тут же впилась в пальцы и поползла выше. – Я готов… Пожалуйста!
С ресниц Мёрке срывались слезы. Она не могла. Он бы умер. Золотое острие почти погасло, знаменуя ее время. Ночь.
Чернокрылая увернулась и оторвалась от земли. Феникс упал на колени и обхватил себя руками.
– Вот как?.. Не любишь меня?
– Люблю. Ты знаешь правила, если умрешь, все забудешь. А что, если после перерождения уже не вспомнишь меня?
– Хорошо… – Он медленно поднялся на ноги и с вызовом посмотрел на Мёрке. Желтые глаза пугали затаившейся в них решительностью. – Я найду способ сделать тебя своей. Всю тебя!
От его обещания, похожего не то на угрозу, не то на признание, по телу разливались жар и желание. Предательские крылья хотели сложиться за спиной, чтобы хозяйка угодила в объятия огненного.
– Я буду ждать. До утра?
– До утра, Мёрке. Сейчас твое время. День слеп, ночь зряча…
Натт вскочила с кровати. Ночь!
Засунула ноги в ботинки, сорвала со стула мантию и бросилась обратно к скале. Эури намекал. Говорил, только Мёрке сможет! И дело вовсе не в легендарной птице и крыльях. Просто ночью можно увидеть то, что не получается разглядеть при свете яркого солнца…
Ступени! Скала была обвязана винтовой лестницей, такой длинной, что подъем по ней займет не один час. Но это уже было неважно. Натт не терпелось поскорее расправиться с испытанием, получить ответы и вернуться в Тэнгляйх. Припереть Дэла к стене и выпытать у него все, что знает. Она уже близка к разгадке, к правде. Всего лишь два шага. Последняя ступень, и первые лучи солнца, полосующие горизонт.
– Что за?..
Натт распрямилась и окинула взглядом Сореллет. Академия и озеро стояли на своих местах. Теплицы так же блестели стеклянными крышами, только вот… Покуда хватало глаз, все оказалось усеяно крестами и надгробными плитами. Этого не было раньше! А ведь она хотела спросить, где местное кладбище, но постеснялась, памятуя о традиции южного региона сжигать тела усопших. А теперь видно воочию. Но как?
– День слеп. Ночь зряча, Мёрке, – раздалось за спиной. Натт резко повернулась к призрачному силуэту, с непередаваемой печалью оглядывающему гостью. Эту немолодую женщину заклинательница знала, хоть никогда раньше не видела. То есть видела, но в другом обличье.
Не двигаясь с места, девушка впилась взглядом в свой кнут, зажатый в полупрозрачных ладонях духа, а затем вслух произнесла имя, выгравированное на рукояти:
