— Замолкни! — рявкнул, я и шурд заткнулся. — Сиди и вспоминай! Поверь мне, шурд, чем больше полезного ты накопаешь в своей всепомнящей голове, тем больше у тебя шансов сохранить свою голову на плечах! А теперь давайте подумаем, как именно нам учинить переполох в стане враг… эх! Как же не вовремя уснули сгархи!
— Уснули у нас — уснули и у них, — произнес Литас, и, чуть подумав, я согласился.
— Тоже верно. Черный сгарх — это страшно. Итак! Как нам это сделать? Лобовая атака отпадает — я не желаю вести людей под проливным ливнем из отравленных стрел. Что скажете?
— Обдумать все надо! — категорично заявил Рикар, остальные согласно кивнули. — В таком деле спешить никак нельзя, господин! Иначе все там поляжем!
— Обдумывайте, — коротко бросил я. — Но не забывайте, что к Ризу может прибыть подкрепление. В том лагере, что разбит недалеко от наших стен, есть одна киртрасса, и, судя по всему, она может связываться со своим хозяином. Так что думайте быстро! И еще…
Странный треск донесся сверху и заставил меня замолчать и задрать голову в диком испуге, что мы прозевали врагов и они уже взобрались на стену.
Тревога оказалась преждевременной. Меня перепугала крупная птица, тяжело летающая кругами над нашим внутренним двором и непрестанно издающая странные щелкающие звуки.
— Что за… — зло выдохнул я.
— Глухарь! — пораженно выпалил Тезка, впервые нарушив молчание. — Глухарь! Здоровый! Еле летит!
— Глухарь, — подтвердил Литас, хватаясь за лук. — Мясо! Вот дурак, сам в кухонный горшок просится!
— Стой! — рявкнул я и тут же прокричал то же самое, увидев, как из пристройки словно горох высыпали дети и подростки, прихватившие с собой камни и пращи, а кое-кто и луки. — Не стрелять в птицу! Не стрелять!
— Мясо же, господин! — поразился моему птицелюбию тезка. — Дать улететь?!
— Да вы на лапу его смотрите! — буркнул я, неотрывно глядя на кружащую над нашими головами большую птицу. — Привязано что-то! Ослепли, что ли? Литас! Пока кружит — не стреляй. Если улететь вздумает, тогда сразу роняй птаху!
— Не сомневайтесь, господин! — уверил меня охотник, злобно потрясая кулаком гомонящим детям, прямо-таки жаждущим подбить птицу. — Не промахнусь!
Птица не улетела. Сопровождаемая нашими взглядами птаха сделала еще несколько кругов, тяжело хлопая крыльям и щелкая, а затем внезапно спикировала прямо на толпу вышедших из пристройки людей и буквально плюхнулась на голову тощего нескладного паренька.
— Стефий! — буркнул Рикар, срываясь на бег.
— Просто великолепно! — процедил я. — И как это понять, Литас? Отдельная почта для сотрудников церкви?
— Чегось, господин? Ни слова не понял, уж простите!
Отмахнувшись, я торопливо зашагал к пристройке, Литас зашагал рядом. Сделал несколько шагов, и в этот момент Стефий высоко подпрыгнул и, замахав уже развернутым «глухариным» посланием, возбужденно закричал, чуть ли не приплясывая:
— От святого отца! От отца Флатиса послание! — зажатый у него подмышкой глухарь радостно токовал, полностью соглашаясь со сказанным.
— Та-а-ак… — протянул я. — Литас, глухари летуны хорошие?
— Куда там, господин! Это ж не голубь, вон какую задницу отожрал!
— Просто великолепно, — повторил я. — Просто великолепно… Стефий!
— От святого отца послание! — как заговоренный, твердил послушник отца Флатиса. — От него родимого!
— Стефий!
— Да, господин! — опомнился парнишка.
— Послание личное? — осведомился я. — Или всем нам?
— Вроде как для всех, господин… — взглянул Стефий на трепещущий на ветру лист.
— Так дай его сюда! — Рикар выхватил лист, отвесил раскричавшемуся послушнику звонкий подзатыльник и зашагал обратно ко мне, не забыв проворчать: — Смотри, птицу не упусти, крикливый ты наш! Если улетит — тебя летать заставлю! Крепче держи! Двумя руками!
«Верно», — мысленно согласился я. Раз птица весточку от отца Флатиса принесла, значит, сможет и обратно отнести. Впрочем, примолкший глухарь не делал попыток вырваться. Сложил крылья и сидел смирно, посматривая по сторонам. Едва только письмо перешло к здоровяку, вокруг Стефия тут же образовалась толпа детишек, так и норовящих погладить птицу по голове или хотя бы дотронуться до перьев. Ну да, глухарь — это не курица, посолидней птица будет, на воле живет. На нашем столе они иногда бывали — в виде жареном и вареном, а вот живьем нет. Учитывая, что детей мы держим взаперти, в четырех стенах, не выпуская за пределы поселения, они сильно соскучились по привольной яркой жизни. А зимой и вовсе скука смертная — в морозное время особенно не погуляешь. От серых будней детей спасают только неисчислимые байки гоблина Горкхи, способного рассказывать их часами, да уроки Аллариссы вместе с редкими книгами, где есть картинки и веселые истории. Есть еще ежедневные упражнения с оружием, но весельем их не назвать, потому как что веселого в монотонном махании палкой?
— Господин… — тихий голос Рикара оторвал меня от раздумий, и я отвел взгляд от галдящих детей, к чьим голосам добавился веселый собачий лай. Шум был такой, что того гляди впавшие в спячку сгархи проснутся. Ну и пусть шумят да веселятся. Все лучше радостные крики, чем мертвая тишина.
— Что там? — вполголоса спросил я, принимая вложенную в тряпичный лоскут бумагу. — Из книги вырвано… Ну-ка…
Столь долго пропадавший неизвестно где святой отче не стал тратить слова на приветствия, невзирая на столь долгую разлуку с нами. Сообщение было коротким, сухим и лишенным малейших эмоций. Почерк четкий, написано без ошибок и витиеватых изысков.
«Перед входом в ущелье расположился стан врага — числом великий, полный нежити. Перекрыли путь к стене. Мы в часе ходьбы от Подковы. Со мной святые братья и несколько милостью Создателя выживших после шурдской расправы поселенцев. Припасы на исходе. Много больных, в их числе и я. Огонь развести не можем, дабы не привлечь внимания богомерзких темных тварей. Без теплого крова долго не продержаться, равно как и не уберечься от врага. Есть ли иной путь попасть в поселение? Птица, принесшая послание, донесет его и обратно, если на то будет воля Создателя. Святой отец Флатис».
— Спасибо, что поинтересовались, отче, — хмыкнул я, — у нас все хорошо.
— Он не интересовался, — заметил Рикар.
— Знаю. Да и не до того им. Святой отец и святые братья… это упоминание дорогого стоит, Рикар. Так, гляди, сообща и развеют меня, признав за нежить поганую.
— Не допустим! — набычился здоровяк. — Пущай там, за Стеной, по-своему дело делают. А здесь наши порядки! Так что делать будем, господин?
— А что тут думать? — удивленно воззрился я на него. — Надо вызволять святых братьев из беды. А с ними еще и поселенцы очередные, добрым королем на смерть посланные! Что один король, что другой… сотнями людей губят.
