— Через рудник? — не заинтересовался моими взглядами на монаршую особу Рикар.
— Нет! — мотнул я головой. — Ту каменную плиту едва-едва на место поставили и только-только все следы замели. Через скалу! Веревку еще не расплели, поди, вот еще раз и сгодится она. Только проверьте тщательно, не перетерлась ли где. А то уроним святого отца ненароком, а он эту случайность за темные происки примет. Поднимать будем с той стороны, где платформа подъемника. И поднимать будем сегодня, да так, чтобы закончить до темноты. Хм… а цвет чернил мне знаком! Вечное перышко отец Флатис не потерял… Рикар, позови-ка Аллариссу, пусть прихватит лист чистой бумаги и перо. Она же и напишет ответ, а то боюсь, если нацарапаю самолично, полыхнет бумага в руках отца Флатиса еще до того, как он ее прочесть сумеет.
— Вам бы все шутки шутить, — вздохнул Рикар, с остервенением почесывая заросший подбородок. Повернулся к одному из воинов и рявкнул: — Девчушку нашу ученую да титулованную сюда покличьте! С бумагой и пером! — вновь повернувшись ко мне, здоровяк проворчал: — Вот увидит вас отец Флатис, и начнет изгнание нечисти! А с ним еще и братья монахи… Вот что, господин! Вы к скале и не суйтесь даже, во дворе постойте. Мы сами дождемся гостей и поднимем их. Там же и перекинемся с ними парой словечек, вразумим чуток, чтобы не вздумали за оружие хвататься и молитвы читать. А ежели вы с нами пойдете, то мы и поздороваться не успеем, враз бойня начнется. Сами понимаете…
— Понимаю, — согласился я. — Понимаю. Но прятаться от них по углам не буду, в тени хорониться не стану! Нежить я или не нежить — здесь я хозяин! Вражды со святым отцом не ищу, но командовать ему здесь не позволю. Но да — ты предупреди его сразу, так будет лучше.
— И лучников расставлю в паре мест, — зло буркнул Рикар. — На всякий случай.
— Лишнее, — поморщился я, проводя ладонью по оттаявшей щеке.
— Не лишнее! — отрезал великан. — Руку на вас я никому поднять не позволю, господин! Пусть хоть самый главный друид сюда явится! То бишь священник! Эй! Литас! А ну как подойди, перекинемся парой словечек!
Принявшийся действовать Рикар широким шагом направился к Литасу, держащему лук с наложенной стрелой наготове. Из пристройки выскочила стройная фигурка Аллариссы, несущая письменные принадлежности. Жестом остановив ее в паре шагов от меня, я с глубоким вздохом принялся диктовать послание, адресованное святому отцу Флатису. Девушка прилежно и быстро записывала, используя в качестве подложки книгу в кожаной обложке.
Юлить я не стал. Приветствие пропустил. С первых строк дал понять, что мы готовы принять людей, пояснил, с какой стороны надо подойти к высокой гранитной скале, и что надо опасаться в пути разведывательных шурдских отрядов, кружащих вокруг нас, как стервятники. И в самом конце не забыл упомянуть о том, что давно уже превратился в странную ходячую ледышку со страшными щупальцами и ореолом тьмы и ужаса. Скрывать я ничего не буду. Пусть священник примет решение заранее, до того как окажется в поселении.
Закончив говорить, я кивнул на удерживаемого Стефием глухаря, заодно обратив внимание, с какими смешанными чувствами на меня смотрит нескладный послушник. Ну да, он, наверняка, переживает, что как только отец Флатис заявится в гости, здесь сразу начнется бойня между Светом и Тьмой, если выражаться напыщенно и поэтично.
Убедившись, что свернутое и перевязанное послание надежно прикрепили к птичьей лапе, я развернулся и зашагал к защитной стене. Там, на ее вершине, я и подожду доброго отца Флатиса. Там и состоится наша первая беседа после долгой разлуки. В воздухе захлопали крылья, над моей головой пролетел набирающий высоту глухарь, спеша доставить послание. Интересно, когда птица выполнит свое поручение, отпустит ее добрый священник, либо же пустит на мясо?
А еще мне почему-то было очень интересно, чем окончится наша схватка со священником из ордена Искореняющих Ересь. Я силен, быстр, в укрепленных магией доспехах, на моей стороне дикая живучесть и набор серых ледяных щупалец. Умирать я не собирался. И если старый священник решит меня уничтожить, я немедленно дам отпор. Сила Создателя обжигает, очень сильно обжигает, заставляет таких, как я, заходиться диким криком, но, думаю, у меня есть шанс добраться до горла отца Флатиса прежде, чем он меня упокоит.
Он стар, он болен, он измотан долгой дорогой.
К тому же на моей стороне воины. Те же лучники, готовые спустить тетивы при первом признаке опасности для их господина. Вон как нависший над четырьмя лучниками Рикар что-то яростно им втолковывает, сжимая огромные кулаки. И Стефий… смотрит на спину Рикара с большой тревогой в глазах, отчетливо понимая, кому будут, если что, предназначены стрелы, но не замечая, насколько сильно обуревающие эмоции выдают его.
Отвернувшись, я взглянул в ущелье и со вздохом пробормотал:
— Не делай глупости, старик. И не суди книгу по обложке.
Мимо меня торопливо промчалось несколько человек, несущих тяжелые бухты веревок и длинные шесты с ременными петлями на конце. За ними проследовал десяток облаченных в доспехи воинов с приготовленными к бою арбалетами.
Мелькнул еще один спешащий силуэт, и я едва успел остановить его грозным окриком.
— Стефий!
— Д-да, господин?
— Ты останешься здесь, — едва заметно улыбнулся я. — Рядом со мной. Мы встретим отца Флатиса вместе. С распростертыми объятиями.
— Господин, вы же не думаете, что, ежели что, я на вас… на вас…
— На меня кинешься? — спокойно улыбнулся я и качнул головой. — Нет, не думаю и не верю. Зато верю, что, в случае чего, тебе может взбрести в голову глупая мысль прикрыть отца Флатиса собственным телом от стрелы или топора. Ты сильно привязался к нашему священнику, Стефий, всей душой к нему прикипел. Больше всех ждал, когда он вернется.
— Он мне вторым отцом стал, — буравя взглядом камень стены, выдавил послушник. — Господин… не убивайте отца Флатиса!
— И не собираюсь. До тех пор, пока он не захочет убить меня.
— Я долго думал, господин, — Стефий впервые взглянул на меня прямо. — Дни напролет думал. О том, что с вами приключилось. И понял, что это не проклятье, не наказание, господин. Это испытание Создателя Милостивого, ниспосланное вам! Надо лишь держаться! Не допустить темноты в душу! Я и остальным так же говорю!
— Спасибо за доброе слово, — грустно усмехнулся я, покосившись на витающее у моих плеч «испытание». — Ты стал настоящим священником. Утешаешь мятущиеся души, успокаиваешь страждущих. Видать, я угадал, когда решил отправить тебя в послушники. Стой рядом, Стефий. И дай мне подумать.
Взъерошенный парень обхватил плечи скрещенными руками и замолк, неотрывно глядя на вершину скалы, куда медленно поднимался подъемник. Я же повернулся совсем в другую сторону, смотря туда, где находился лагерь противника. Надо подумать, как устроить им жаркое приветствие, но при этом не обжечь собственные руки.
Час с чем-то пролетел незаметно, и вскоре наверху заскрипел подъемник, опуская к поселению первых прибывших. О том, что они сумели добраться до Подковы, я уже знал, благодаря донесениям, передаваемым по цепочке. Платформа глухо ударилась о камень стены, к ней кинулись мои люди, хватая дрожащих детей и помогая встать обессилившим женщинам. Тихий сдавленный кашель, многие не в силах унять сотрясающую их дрожь, на изнуренных лицах печать обреченности и безразличия. Люди на пределе. Еще бы пару дней там, снаружи, и они бы окончательно сломались, предпочтя смерть страданиям. Прибывшие были настолько вымотаны, что прошли мимо, так и не обратив внимания на мою страшную фигуру. Отца Флатиса с ними не было. Зато ко мне подскочил спустившийся вместе с ними Литас, шикнул на Стефия, заставив его отойти на несколько шагов, и горячо заговорил, от спешки глотая окончания слов:
