Она окинула меня задумчивым взглядом:
– Значит, вы готовы заплатить за молчание?
– Кому заплатить?
– Человеку, который унес мой купальник.
– Пока это лишь плод вашего воображения, – не удержался я. – Может, никакого человека вообще нет.
– Что значит «нет»? А мой купальник, по-вашему, ушел из машины на своих ножках?
– Не исключено, что вы забыли его на пляже.
– Да нет же! – выкрикнула она, и глаза ее заблестели. – Я оставила купальник в машине – и кто-то его взял!
– Ну, пусть так. Не надо кипятиться. Это мог быть случайный воришка.
Она в упор посмотрела на меня:
– Чес, поклянитесь, что купальник взяли не вы!
– О господи! Опять вы за свое!
– Поклянитесь, прошу вас!
– Ну конечно не я!
Она силилась прочитать по моим глазам, говорю ли я правду. Я метнул на нее сердитый взгляд.
Рука ее плетью повисла вдоль спинки кресла, глаза закрылись.
– Я думала, это вы звонили утром. Думала, хотели попугать. Голос был очень похож на ваш.
Я замер.
– Что такое? Кто вам звонил?
– Сегодня около девяти зазвонил телефон. Трубку взяла я. Мужской голос попросил Люсиль Эйткен. Мне показалось, что это были вы, и я сказала, что я слушаю. Тогда он сказал: «Надеюсь, вы хорошо поплавали вчера вечером» – и повесил трубку.
Я раздавил в пепельнице сигарету. Мне вдруг стало зябко.
– Почему вы мне сразу об этом не рассказали?
– Я думала, это звонили вы. Потому я так и рвалась поехать с вами за купальником.
– Я не звонил.
Она подняла широко раскрытые глаза к потолку:
– Теперь вам ясно, что нас хотят шантажировать?
– Но на всем пляже не было ни души. Нас никто не мог видеть, – возразил я.
– Знает же он откуда-то, что я вечером купалась.
– И вы считаете, что этот самый человек и забрал ваш купальник?
– Да.
Медленно поднявшись, я подошел к бару.
– Выпьете чего-нибудь?
– Давайте.
– Виски, джин?
– Какая разница? Ну, виски.
Я налил в два стакана по хорошей порции виски, бросил в них лед и уже собрался отнести к креслам, но тут зазвонил телефон.
Почувствовав, как напрягаются мускулы, я поставил стаканы на место.
Люсиль выпрямилась в кресле и так вцепилась руками в колени, что побелели пальцы.
Мы смотрели друг на друга, а телефон рвал на части тишину гостиной.
– Вы не будете подходить? – хрипло прошептала она.
Я медленно пересек комнату и поднял трубку.
– Алло, – сказал я и не узнал своего голоса.
– Это мистер Честер Скотт?
Мужской голос. В нем слышались какие-то покровительственные нотки, будто человек знает какой-то пикантный секрет и не хочет делить его с окружающими.
– Кто это говорит?
– Вы должны были настоять на своем, мистер Скотт. Зря вы ее отпустили. Ведь женщины для того и созданы, чтобы доставлять наслаждение мужчинам, разве нет?
Все слова были произнесены ясно и отчетливо. Ошибиться я не мог.
– Что это значит? – глупо спросил я, чувствуя, как лоб покрывается холодным потом. – Кто это говорит?
Но в ответ я услышал ровное гудение – на том конце линии уже положили трубку.
Глава шестая
I
С легким щелчком я положил трубку на рычаг, и в гнетущей тишине гостиной этот щелчок прозвучал взрывом средней мощности.
Я медленно повернулся и взглянул на Люсиль.
Она сидела в напряженной, неудобной позе, на лице застыл испуг, руки цепко стиснули колени.
– Кто это был? – еле слышно прошептала она.
– Не знаю, – ответил я, направляясь к своему креслу. – Но могу догадываться. По-моему, это тот самый тип, который звонил вам утром.
Я повторил ей все, что он сказал, слово в слово.
Она закрыла лицо руками.
Мне и самому, скажем прямо, было не по себе. Такого поворота событий я не ожидал. Чтобы совладать с собой, я сделал несколько шагов и стал смотреть в окно.
Наконец она не выдержала:
– Чес, боже мой! Что теперь делать?
– Не знаю, – честно признался я. – Положение осложняется.
– Видите, я была права! Он хочет нас шантажировать.
– О шантаже не было сказано ни слова. Нечего раньше времени выдумывать себе проблемы. Может, у него и в мыслях нет нас шантажировать.
– Ну как же нет, Чес! У него в руках мой купальник, он знает, что вчера мы вместе были на пляже, что по моей вине был убит полицейский! Дурак он будет, если не станет нас шантажировать!
– Погодите! С чего вы взяли, что купальник у него? И откуда он знает, что в смерти полицейского виновны вы? Это нам совсем неизвестно. Нам известно только, что он видел нас на пляже.
– Ясное дело, купальник взял он! А раз так, значит видел вашу побитую машину.
– Но, Люсиль, мы же ничего этого не знаем! – резко перебил я. – Согласен: возможно, эти два звонка – артподготовка. Но очень вероятно, что он знает лишь одно: мы вместе были на пляже, этим и думает нас напугать. А о полицейском ему, может быть, ничего не известно.
Она нетерпеливо отмахнулась:
– Ну какая разница? Пусть он даже не знает про полицейского, все равно нам придется ему платить, иначе вам не видать вашей работы, а мне – Роджера.
– В этом я не уверен, – сказал я, глядя на нее. – Между прочим, мы можем заявить в полицию. Они знают, что делать с шантажистами, и избавят нас от этого красавца.
– О какой полиции вы говорите! – сердито воскликнула она. – Ведь он же видел машину!
– Если и видел, то в темноте мог не заметить, что она побита. Может, он просто залез внутрь, нашел там ваш купальник – и был таков.
– Вы сами не верите в то, что говорите! Конечно, он знает про аварию.
– Тогда почему он ничего не сказал? Ведь это куда более серьезное основание для шантажа.
Она вдруг в полном изнеможении откинулась на спинку кресла, бессильно уронила руки на колени.
– Думайте, что хотите. Я чувствую, что права, но думайте, что хотите. И что же вы собираетесь делать?
– Пока ничего. Согласен, этот звонок осложняет положение, но это не главная опасность. Основная опасность – это полиция. Если этот тип действительно знает о наезде, если он действительно будет нас шантажировать, что ж, возможно, нам удастся от него откупиться. А вот откупиться от полиции нам не удастся. Поэтому она наиболее опасна.
