Глава пятая
РОССИЙСКИЙ ФЛОТ
Второго апреля 1743 года Елизавета Петровна подписала указ, запретивший без ее ведома производство морских офицеров в новые чины. Проблема заключалась в неэффективности введенного на флоте 22 ноября 1732 года штатного расписания, согласно которому морская иерархия младших и средних офицерских чинов разом сократилась до трех званий — мичмана, лейтенанта и капитана, приравнивавшихся соответственно к армейским чинам поручика, майора и полковника. Тем самым шкала поощрений существенно сузилась, автоматически снижая заинтересованность кадровых военных в службе. Наличие лишь трех рангов не могло не уязвить честолюбие офицеров, находящихся в равном чине, но командовавших кораблями разных классов. Ухудшение морально-психологического климата, подрывавшее боеспособность двух российских эскадр — Кронштадтской и Ревельской, являлось, несомненно, главной опасностью, которую предстояло нейтрализовать как можно быстрее.
Что именно следовало совершить, царица хорошо знала: восстановить отцовский морской регламент с табелью из восьми чинов (мичман, унтер-лейтенант, лейтенант, капитан-лейтенант, капитаны 3, 2, 1-го рангов, капитан-командор). Однако как реализовать реформу, не настроив против себя большую группу старших офицеров? Задача на первый взгляд трудноразрешимая, ведь на 36 прежних капитанов и 155 лейтенантов не хватит штатных единиц капитан-командора (три в корабельном флоте и одна в галерном), капитана 1-го ранга (семь в корабельном и две в галерном), капитана 2-го ранга (девять в корабельном и две в галерном) и капитана 3-го ранга (14 в корабельном и две в галерном)! Тем не менее императрица нашла выход. Прежде всего требовалось прекратить рост числа морских штаб-офицеров. Указ от 2 апреля 1743 года лишил кого-либо, кроме монарха, права на чинопроизводство. Далее надлежало запастись терпением — дождаться естественной убыли части капитанов и лейтенантов «аннинского призыва». А чтобы эта политика не спровоцировала возмущение и протесты, ее пришлось замаскировать имитацией тщательного изучения нового штатного расписания.
Шестнадцатого января 1744 года на заседании Сената императрица велела членам Адмиралтейской коллегии подготовить для нее список офицеров, достойных повышения в чины капитан-командора, капитана 1, 2 и 3-го рангов, капитан-лейтенанта и лейтенанта, а также тех, кто по старости или болезни «во флоте быть не способны». Коллегии понадобилось меньше двух месяцев. Уже 10 марта она отрапортовала об исполнении высочайшей воли. Правда, на поданный документ государыня почему-то не отреагировала. Адмиралы около двух лет не осмеливались напомнить ей о списке, а потом вдруг не выдержали и в начале января 1746 года известили главу государства об отсутствии резолюции на важной бумаге. В ответ получили… молчание. Потом они 12 раз при любой оказии обращались к монархине с нижайшими прошениями почтить вниманием их мнение о кадрах — последний раз в августе 1749-го. Но дочь Петра упорно игнорировала их мольбы, хотя и сделала несколько знаковых назначений: 27 июня 1745 года капитан Воин Римский-Корсаков удостоился звания капитан-командора корабельного флота, 19 августа капитан Артемий Толбухин — капитан-командора галерного; 5 сентября 1747-го капитаном 2-го ранга стал лейтенант Никифор Молчанов, а 20 ноября 1749-го — еще семь офицеров, отличившихся в 1741–1742 годах в камчатской экспедиции Витуса Беринга и в 1743-м в войне со шведами.
Между тем члены Адмиралтейской коллегии попробовали достучаться до государыни через канцлера. 29 марта 1748 года М. А. Белосельский, З. Д. Мишуков, А. И. Головин, Б. В. Голицын и В. Я. Римский-Корсаков навестили Бестужева-Рюмина и, жалуясь на «разорение и упадок» флота, попросили замолвить перед царицей слово о снятии запрета на производство в чины морских офицеров. Увы, даже всесильный Бестужев не смог помочь. Руководство морского ведомства не подозревало, что в вопросе о морском штате Елизавета прислушивалась к «мнению» единственного советника — времени. За истекшие с весны 1743 года семь лет количество штаб-офицеров в корабельном и галерном флоте существенно уменьшилось: пять капитанов и 21 лейтенант скончались, пять капитанов и 31 лейтенант по болезни или старости были аттестованы к отставке, два лейтенанта уволились с морской службы по собственному желанию. Конкуренция за вакансии, предусмотренные петровским регламентом, заметно ослабла, и теперь ничто не мешало государыне утвердить многострадальное адмиралтейское расписание.
Двадцать шестого марта 1750 года императрица при встрече с генерал-прокурором Н. Ю. Трубецким распорядилась «взять в Сенат обратно» документ, внесенный Адмиралтейской коллегией в марте 1744-го, чтобы дополнительно обсудить все спорные моменты с учетом позиции нового главы коллегии адмирала М. М. Голицына. На следующий день И. А. Черкасов отправил «доклад с росписанием адмиралтейским и с разсмотрением сенатским» в высший орган империи. 2 апреля Сенат при участии членов Адмиралтейств-коллегии приступил к дебатам, затянувшимся на четыре дня. По ходу прений выяснилось, что большинство морских чиновников (М. А. Белосельский, А. И. Головин, В. Я. Римский-Корсаков, Б. В. Голицын, Я. Л. Хитрово и И. Л. Талызин) сомневались в целесообразности введения нового штата. Им возражали члены Сената, а также М. М. Голицын и 3. Д. Мишуков. 7 апреля Елизавета Петровна официально назначила адмирала Голицына президентом коллегии. Однако даже поддержка сторонников петровского регламента августейшей особой не смутила и не переубедила их оппонентов — 27 апреля те внесли в Сенат письменный протест против немедленного упразднения капитанов полковничьего и лейтенантов майорского рангов.
Первого мая Сенат отклонил протест, а 4-го Н. Ю. Трубецкой ознакомил с обоими «мнениями» государыню. Размышляла она недели полторы. 16 мая Сенат объявил морскому ведомству высочайшую волю: надо попробовать привести расписание чинов в соответствие с петровским регламентом. Адмиралтейство подчинилось и 31 мая представило свои предложения о персональном распределении штаб-офицеров по новым чинам. 5 и 6 июня сенаторы выслушали проект и полностью согласились с ним. 29 августа очередной доклад о морском штате ушел на высочайшее утверждение, но опять случилась заминка.
По-видимому, императрица, изучив документ и заметив, что справедливого распределения вакансий между штаб-офицерами флота не получается, решила подстраховаться, отложив подписание еще на год. Только 5 сентября 1751-го Елизавета конфирмовала сенатский «список о вмещении наличных офицеров в комплетное число» и указ о возведении тринадцати морских офицеров в новые ранги, в том числе капитана 1-го ранга А. И. Полянского в контр-адмиралы, капитана 1-го ранга Д. Кейзера в капитан-командоры корабельного флота, советника И. Братича в капитан-командоры галерного флота
.
Благодаря изобретательности Елизаветы Петровны изменение штатного расписания в военно-морском флоте прошло с минимальными потерями. Недовольство фактическим замораживанием чинопроизводства на восемь лет было, очевидно, меньшим злом в сравнении с раздражением моряков из-за несправедливости распределения должностей среди офицеров равных званий, а тем более с взрывоопасным возмущением массовым «разжалованием» на ранг, а то и на два в случае резкого перехода на новую систему. В итоге высокий моральный дух морского офицерского корпуса России сохранялся на протяжении обоих десятилетий елизаветинского царствования.
