В свете угасающего дня Иоганн Себастьян смотрит на стройную фигуру князя Леопольда, своего нового патрона. Он сразу прочёл симпатию на его лице и даже порой испытывал чувство сопричастности, когда они играли вместе. В самом деле, в свои 23 года Леопольд был неплохим певцом (у него был бас) и хорошим скрипачом, не пренебрегавшим и виолой да гамба и игравшим также на клавесине. По примеру современников он завершил своё образование, совершив поездку по Европе «маршрутом рыцарей» для расширения кругозора (предтеча «туризма», который получит развитие в следующем веке). В Венеции и Риме он запасся качественными инструментами и проникся любовью к камерной музыке, которой успешно занимался. Вот сейчас они вместе с Иоганном Себастьяном и оркестром исполнят итальянский концерт, который прежде тщательно отрепетировали. Когда, практически сразу по приезде ко двору, потребовалось сочинить кантату на день рождения князя, праздновавшийся в декабре, Иоганн Себастьян не заставил себя упрашивать и выполнил заказ: «Светлейший Леопольд» выражает, как и положено, пожелания процветания. Впоследствии в Лейпциге Бах переделает это произведение в церковную кантату по случаю Духова дня. Да, действительно, любезный князь не шёл ни в какое сравнение с его прежним мрачным хозяином из Веймара. Когда много позже, в 1730 году в Лейпциге, Бах напишет своему другу и бывшему соученику Эрдману, он выделит эту черту в признании тем более трогательном, что оно редко: «О судьбе моей с юных лет Вам известно всё вплоть до переезда в Кётен, где я стал капельмейстером у милостивого, знающего и любящего музыку князя, у коего [на службе] я и полагал пробыть до конца дней своих».
Горный воздух и развлечения Карлсбада способствовали новым знакомствам. Другие князья слушали Баха, а он, как и они, открывал для себя другие оркестры, иную манеру игры. Почему бы не заказать произведение на случай этому одарённому музыканту?
Через пять недель он вернулся в Кётен — к беременной Марии Барбаре и детям, радующимся встрече после довольно продолжительного отсутствия. По сравнению с Гамбургом, Дрезденом, Любеком этот городок выглядит крошечным — всего пять тысяч жителей. Но его просторный замок полон очарования: сады на французский манер с аллеями и клумбами говорят об утончённом вкусе князя. Этот городок войдёт в историю, конечно же, благодаря пребыванию в нем Баха, но позже там будет жить и некий доктор Ганеман, изобретатель гомеопатии…
Религиозная «обстановка» тоже в корне изменилась. Леопольд в отличие от собственной матери, княгини Гизелы Агнес, приверженной к лютеранству, исповедовал кальвинизм, как и его отец. Известно, что в Женеве, городе Кальвина, вся повседневная жизнь находилась под строгим контролем консистории и отправление культа было не столь вольным, как в лютеранском мире. Парадоксальным образом кальвинизм кётенского двора, который должен был способствовать суровости нравов, напротив, побуждал Иоганна Себастьяна к созданию музыкальных произведений, являвшихся не столь явно церковными, а скорее праздничными и радостными: именно в той обстановке родятся его «Бранденбургские концерты», столь знаменитые и сегодня. Поскольку кальвинистская служба чересчур строга и ограничивается пением одних лишь псалмов, Баху придётся посвятить себя в основном придворной оркестровой музыке. Понятно, что это не было большим ограничением для капельмейстера, который, возможно, даже рад был сделать небольшой перерыв после однообразной череды кантат в Веймаре и долгих лет службы органистом во время лютеранского богослужения.
В новой обстановке по-своему проявилась открытость его ума: хотя он считает себя ортодоксальным лютеранином, порой даже чересчур непреклонным, как в Мюльхаузене в противовес пиетистам, ему вовсе не претит работать на кальвиниста. Не отрекаясь от своей веры, Бах, однако, счёл, что так будет лучше для его искусства, свободы творчества. Дополнительный козырь: его новый статус и жалованье не идут ни в какое сравнение с веймарскими.
Князь Леопольд, веротерпимый, насколько это было возможно в то время, даже уважающий свободу совести, позволял своему подданному исповедовать ту веру, к которой он привык: Иоганн Себастьян и его семья станут часто посещать лютеранскую церковь Агнца в Кётене, а их дети будут ходить в лютеранскую школу. Кальвинисты же этого городка обычно ходили в церковь Святого Якова. Эти религиозные различия ничуть не повредили доброму согласию между князем и капельмейстером: когда 15 ноября 1718 года Мария Барбара родила седьмого ребёнка, мальчика назвали Леопольдом Августом в честь князя. И когда новорождённого крестили в часовне при замке, князь Леопольд, его брат Август Людвиг, сестра Элеонора Вильгельмина, а также советник и главный министр стали крёстными. Никакого «снобизма», только знак признательности и гордости: таким образом, Бах поднялся ещё выше по социальной лестнице. Увы, маленький Леопольд Август задержится на этом свете всего на несколько месяцев.
Проницательность мецената! Когда король Фридрих Вильгельм I, «король-капрал», отец будущего государя Пруссии Фридриха II, уволил придворных музыкантов после смерти своего отца, князь Леопольд взял их к себе на службу: среди самых даровитых из них были скрипач Йозеф Шпис, а также гамбист
[21] и виолончелист Кристиан Фердинанд Абель. Итак, в распоряжении капельмейстера оказалось 17 музыкантов, и он сосредоточенно дирижировал ими, держа в руках нотный свиток или скрипку. Как позже напишет Форкелю Карл Филипп Эмануэль Бах, он не пропускал ни одного «петуха»:
«Он замечал малейшую фальшивую ноту при самом большом составе исполнителей. Будучи величайшим знатоком гармонии, [в ансамбле] он больше всего любил играть на альте — в согласованной [с другими инструментами] динамике. В юности — вплоть до довольно зрелого возраста — он чисто и проникновенно играл на скрипке и тем самым удерживал оркестр в большей упорядоченности, чем того можно было бы добиться, играя на клавесине. Он в совершенстве знал возможности всех смычковых инструментов».
Точный слух, несмотря на многочисленность голосов. Эта точность особенно необходима, когда в напряжённом темпе надо исполнять и сочинять музыку. Каждый день — концерт, по вечерам, в роскошной зале замка — новая порция музыки. Блаженный Молох, прозорливый меценат позволяет нам и сегодня наслаждаться произведениями того периода, хотя, к сожалению, многие из них и не дошли до наших дней. Рядом с домом, предоставленным Баху — Схалаунишештрассе, 44, — специально нанимали помещение для репетиций Collegium musicum — придворного оркестра. Для музыканта это, бесспорно, было очень удобно: не надо разрываться между творческим трудом и личной жизнью. Мария Барбара и дети купаются в музыке…
За инструментами нужен особенный уход. Летом 1718 года Иоганн Себастьян съездил в Берлин, откуда прибыли музыканты, уволенные «королём-капралом», чтобы заказать большой клавесин у мастера Митке. Там он повстречал внимательного слушателя — маркграфа Бранденбургского (1677–1734) и сыграл ему. Просвещённый любитель, маркграф хотел бы получить несколько оригинальных произведений для своего оркестрика, но Бах как будто остался глух к этой просьбе. Мы ещё поговорим об этом человеке… Несколько месяцев спустя, в феврале 1719 года, Бах снова отправился в путь, чтобы принять инструмент. Зная о его дотошности, легко себе представить, как мастер обливался холодным потом во время осмотра клавесина. Впервые усевшись за инструмент, Бах, наверное, воображал себе его бесконечные возможности для будущего концерта: зачем доверять ему один лишь аккомпанемент? Решительно, этот клавесин рождает столько мыслей…
