Напряжённый, бешеный ритм сочинительства, тем более что композитор намерен написать несколько полных циклов кантат. В «Некрологе» говорится, что он завершил пять таких циклов, хотя это явно выходит за рамки возможного: Бах не мог бы довести их до конца. Из трёх сотен кантат, которые он, возможно, написал, до нас дошло около двухсот. Но каким бы внушительным его творчество ни казалось нам сегодня, Бах вовсе не был «стахановцем» музыкального производства. Да, он писал в очень сжатые сроки, но не поддавался искушению лёгкости или даже повторов. Другие окажутся ещё более плодовитыми, чем он: его друг Телеман напишет с дюжину циклов, его соперник Граупнер тоже выдаст на-гора множество кантат. Но, набрав весь этот материал, Бах теперь составил себе «базу данных», из которой можно черпать пригоршнями, как было с его светскими кантатами; представим себе на минуту, что могло бы произойти, будь у Баха компьютер…
Первые произведения Kirchenmusiken из Мюльхаузена отличаются от сочинений веймарского периода: менялась и совершенствовалась форма, хоралы становились более мелодичными, тексты уже не ограничиваются отрывками из Библии, а включают в себя благочестивые стихи, учащие вере. Не следует забывать, что кантата, несмотря на свои художественные стороны, не является концертным произведением в нашем понимании, это форма проповеди. Отталкиваясь от очередного праздника, опираясь на торжественность воскресенья и библейские тексты, отобранные для службы, она побуждает глубоко усвоить какой-либо из аспектов христианского откровения, обращаясь к каждому верующему отдельно. Так, знаменитая кантата «Сердце, и уста, и действие, и жизнь» («Herz und Mund und Tat und Leben») могла быть написана к празднику, когда Дева Мария, уже носящая под сердцем Христа, отправилась к своей сестре Елизавете, которая вскоре должна была родить Иоанна Крестителя. Именно из этого произведения извлечён хорал «Иисус, моя радость», который стал настолько популярным и характерным для Баха, что, к несчастью, затмил множество других его произведений.
Наставление, «музыкальная проповедь», кантата вписывается в рамки литургии и ложится камешком в мозаику воскресной службы.
Как проходил в те времена воскресный обряд? Бах сам описал его, сделав пометки к одной из партитур — кантате «Гряди, спаситель народов» («Nun komm der Heiden Heiland»). Вот как выглядело богослужение в Лейпциге 28 ноября 1723 года с 7 до 11 часов утра:
«Распорядок богослужения в Лейпциге утром в 1-е воскресенье адвента. [Рождественского поста]
(1) Прелюдирование.
(2) Мотет.
(3) Прелюдирование на Купе, каковое исполняется целиком.
(4) Интонирование перед алтарём.
(5) Чтение Послания.
(6) Пение литании.
(7) Прелюдирование на хорал.
(8) Чтение Евангелия.
(9) Прелюдирование на основную музыку.
(10) Пение «Верую».
(11) Проповедь.
(12) После проповеди, как обычно, поются стихи одного из песнопений.
(13) Verba Institutionis.
(14) Прелюдирование на [туже] музыку. А после оной — поочерёдно — прелюдирование и пение хоралов вплоть до окончания причастия и так далее».
Эти заметки, оставленные Иоганном Себастьяном для какого-нибудь своего заместителя за органом, имеют большую ценность. Надо себе представить добрых горожан Лейпцига, спешащих утром в церковь на призыв колокола: на несколько часов они погрузятся в музыкальную купель. Органист сразу вступает с прелюдией, сопровождает различные песнопения. Только после чтения Евангелия начинается собственно кантата. Она предшествует «Верую» и проповеди. У лютеран поучение длится особенно долго — зачастую больше часа! Бах добьётся разрешения исполнять кантату в два приёма: до и после проповеди. Воспоминание о Тайной вечере, об учреждении евхаристии здесь обозначено выражением Verba Institutionis. Из двух столпов христианского богослужения Реформация выше ставит Слово Божие: его читают, комментируют, над ним размышляют, его поют, восстанавливая таким образом равновесие с культом евхаристии, на который делается слишком большой упор в католическом мире.
Мы не будем здесь представлять все кантаты, что уже превосходным образом сделано в других трудах. В первые годы, проведённые в Лейпциге, творчество Баха было особенно плодотворным (в 1723–1724 годах — 37 произведений, в 1724— 1725-м — 52 и в 1725—1726-м — 29), зато потом пошло на убыль: только 13 произведений в 1727–1729 годах, 14 — в 1730—1735-м, а потом — всего шесть. Иоганн Себастьян выдохся, но ему это охотно можно простить, принимая во внимание качество его творений! Эта потеря ритма, вероятно, была вызвана личным кризисом, к которому мы ещё вернёмся.
В его кантаты лучше погружаться с текстом в руках. Они не только заражают религиозным рвением, но и демонстрируют невероятное эстетическое разнообразие под стать литургической пластичности, подвижности сообща возносимой хвалы, о которой говорил Лютер. Хотя литургия, введённая бывшим монахом-августинцем, сосредоточена на Слове Божием и заменяет латынь немецким языком, она сохранила некоторые старые черты. Кантаты Баха максимально используют множественность формы как в вокальном, так и в инструментальном плане: задумчивые увертюры или радостный фейерверк труб и валторн, мелодичные хоры или соло, мотивы танцев или колыбельных… А хоралы, исполняемые в унисон, тонкое переплетение голосов и инструментов! Слушая их, отправляешься в настоящее путешествие и перед мысленным взором открывается панорама духовной жизни и различных состояний души: радость, горе, надежда, вера, страх, ожидание смерти, бедность, грех…
Но хотя для выражения аффективных состояний главная роль отведена голосам, основной смысл, заложенный в кантатах, передаётся не только через текст, положенный на музыку, но и через саму оркестровку. Это своего рода ораторское искусство без слов, которое прекрасно описал в начале XX века французский музыковед и органист Андре Пирро в своём труде «Эстетика Иоганна Себастьяна Баха». Используя богатые и разнообразные изобразительные средства, Бах развивает ранее утвердившуюся тенденцию: в музыкальное сочинение надо перенести текст Писания. Тогда композиторы имели в своём распоряжении множество приёмов: хроматизм — для изображения падения или снятия с креста, длительная нота — для обозначения долгого времени, быстрые трели, символизирующие скоротечность жизни или змея-искусителя. К этому надо добавить выбор тональностей: мажор для радости, минор для печали, гармоничные или диссонирующие аккорды, передающие мрачную сторону жизни. К чувству ритма добавляется выбор инструментов: труба возвещает воскресение, гобой — поклонение волхвов, виолончель сопровождает последние минуты жизни Христа. Для христиан того времени, лучше знакомых с Библией, музыка Баха превращалась в человеческий язык.
Сделав это уточнение, не будем забывать и о либреттистах, которые по-своему способствовали назидательности кантат, сочиняя стихи, вдохновлённые Писанием. Мы уже встречали некоторых из них — Айльмара, Франка и Неймейстера. Но как не проникнуться нежностью к прекрасной женщине — Кристиане Марианне фон Циглер (1695–1760), которая напишет текст к девяти церковным кантатам Баха!
