Она была красивой женщиной, чувственной белокожей блондинкой с аристократическими манерами.
Зная, что от него этого ждут, Алек взял ее руку и, поднеся к губам, поцеловал в ладонь.
– Как всегда, я с величайшей неохотой думаю о том, что все же придется покидать твою постель, – сказал он и легко рассмеялся.
– Как всегда, я не хочу отпускать тебя. Ты беспринципный негодяй и поэтому такой великолепный любовник.
– Пока игра оправдывает твои ожидания, – негромко добавил Алек тоном, заставившим счастливую улыбку Джорджии на секунду сделаться неуверенной.
– Надеюсь, это было больше, чем игра, – заметила она. – Когда мы с тобой вместе, я чувствую, что мы близки… Так, как я никогда не была близка с мужем. Тебе легко удается затронуть мое сердце и душу. Каждый раз, когда мы занимаемся любовью, я все сильнее чувствую, что принадлежу только тебе.
Алек прищурился. Джорджия играла весьма убедительно.
Она говорила с трогательной душевностью, выражение ее лица было искренним. Но было в нем еще что-то, какое-то напряженное ожидание, выдававшее ее истинные намерения. Она решила, что хочет стать женой Алека, но не от бешеной любви, как пытается убедить его. Многим хорошо известно, что ее долги растут, как снежный ком, а кредиторы громко стучатся в двери. Если она ждет от него предложения руки и сердца, то потеряет гораздо больше времени, чем может себе позволить женщина, оказавшаяся в ее ситуации. Хотя ее лицо и фигура были безупречны, «следы» слишком свободной, несдержанной жизни вскоре унесут ее привлекательность. Она слишком много пьет, слишком много времени посвящает вечеринкам и азартным играм. Так было еще до смерти ее немолодого мужа, так продолжается и по сей день.
– Джорджа, – негромко позвал Алек, называя ее именем, которое она терпела только от него. – Почему ты не хочешь, чтобы я уладил дела с твоими кредиторами?
– Я… – Она посмотрела испуганно. – Я… Почему ты заговорил об этом, дорогой? – Она сделала большой глоток кофе и, обжегшись, полуприкрыла глаза.
– Давай прекратим игру, – мягко сказал Алек. – Ты отказывалась принимать мои подарки по той же причине, что не разрешаешь мне оплатить твои счета: тебе нравится делать вид, будто ты больше, чем просто моя любовница.
– Я не любовница! – Джорджия резко встала с постели. – Я твоя возлюбленная.
– Джорджия, у меня нет ни желания, ни необходимости жениться на ком бы то ни было. – Алек был откровенен. – Называй себя как нравится – любовницей, возлюбленной, другом, но ситуация от этого не изменится: наши отношения достигли своего максимального развития. Другими словами, все будет так, как сейчас, поэтому тебе следует извлечь наибольшую пользу из ситуации и перестать ожидать от меня предложения, которого ты никогда не получишь. Ты никогда не станешь герцогиней Стаффордширской, но можешь много выиграть, будучи моей любовницей. Мне хочется быть щедрым с тобой…
– Пожалуйста, пожалуйста, не говори мне этого, – начала Джорджия, вытирая влажные глаза. – Я не понимаю, о чем…
– Плакать бесполезно. – Голос Алека звучал насмешливо. – Я не чувствителен к женским слезам.
– Негодяй! – Слезы Джорджии моментально высохли, и, наградив Фолкнера холодным взглядом, она уселась перед зеркалом и стала причесываться.
Алек улыбнулся, встретив отражение ее глаз в зеркале.
– Вот она – искренняя Джорджия, – прокомментировал он и положил руки под голову. – Неожиданно я нахожу тебя более привлекательной, чем раньше.
– Потому что ты относишься к тому типу мужчин, которые любят женщин, презирающих их. Тебе не нравятся те, кто старается быть добрым к тебе.
– Я могу любить любую женщину, пока она искренна, – ответил Алек. Опущенные длинные ресницы скрывали выражение его глаз. – До тех пор, пока она честна. Трудно найти женщину, которая в постели не играет какую-нибудь роль.
– Нам всем это свойственно, – холодно заметила Джорджия, аккуратно проводя расческой по своим золотистым волосам. – Вы, бедные глупые мужчины, не хотите принимать нас такими, какие мы есть. Вы всегда ищете невинность.
Алек усмехнулся.
– Боже упаси меня от женщин, старающихся разыгрывать из себя невинных, не являясь ими, хуже того – старающихся выглядеть леди, – сказал он и помрачнел от неприятного воспоминания. – Знаю на собственном опыте: притворство невыносимо.
– О ком ты думаешь? Она была притворной невинностью или притворной леди? – допытывалась Джорджия. Ее резкий голос вернул его к действительности.
– И то и другое, – ответил Алек, проведя рукой по шее.
Он так давно носил фамильный медальон Фолкнеров, что до сих пор не привык к его отсутствию. – Ты не ответила на мой вопрос. Хочешь, чтобы я оплатил счета или нет?
– Неужели оплата нескольких пустяковых долгов – все, что ты можешь мне предложить?
Вкрадчивый голос Джорджии заставил его рассмеяться:
– Судя по тому, что я слышал, они далеко не пустяковые. Я все равно сделаю тебе подарок…
– Изумруды?
– Бриллианты, – небрежно поправил Алек, вставая с постели. – Ты не стоишь изумрудов, Джорджия, хоть я должен признать, что ты была очень занятна в это утро.
– Возможно, я смогу убедить тебя в моей истинной цене.
Через несколько минут я заставлю тебя подарить мне изумруды…
Джорджия обольстительным движением скинула пеньюар. Алек задумчиво взглянул на нее, улыбнулся и поцеловал в лоб с нежностью, вызвавшей у нее приступ бешенства.
– Довольно, Джорджия. Я больше не приду. Но спасибо за приглашение… Приятно сознавать, что тебя хотят.
– Негодяй! – во второй раз повторила она это слово, отворачиваясь. – В таком случае я приму бриллианты.
* * *
В Беркли-Холле прямо на улице были накрыты столы, уставленные таким количеством еды, какое Мира вряд ли раньше видела. Жаркое и ветчину подносили с кухни так часто, как только успевали слуги, а толпа собралась, чтобы полакомиться пудингами, всевозможными булочками и другими кушаньями. Прожив месяц у супругов Беркли, Мира стала привыкать к их стилю жизни, но тем не менее ее пугало количество собравшихся людей. Пир продолжался целый день и с наступлением сумерек должен был закончиться фейерверком. Это было благотворительное мероприятие, устроенное для жителей поместья и крестьян из соседних деревень, но мелкопоместные дворяне тоже приехали сюда, чтобы поесть и повеселиться.
– Здесь, наверное, не меньше тысячи человек, – заметила с замиранием сердца Мира, кутаясь в теплую накидку от холодного ветра, который румянил ее щеки.
Розали улыбнулась, приветственно кивая знакомым, встречавшимся тут и там.
– Каждый год у нас собирается все больше народу, – заметила Розали. – Но как мы можем не пустить кого-нибудь? Большинство из них – жители окрестных деревень, работающие каждый день не покладая рук. Доставить им эту маленькую радость – лишь часть того, что я хотела бы сделать для них.
