– Я просто хотел узнать, – после паузы произносит Боб. – Банковские переводы, которые я делал после отъезда вашей матери. Довольно крупные суммы.
Он криво усмехается, но вид у него встревоженный.
– Я знаю, первый был произведен с согласия вашей мамы, но в остальных двух я полагался на слово Джейка.
– На слово Джейка? – эхом откликаюсь я.
В голове не укладывается.
– Точнее, их подтвердил дядя Нед и велел мне не беспокоить вашу мать. Он на этом настаивал. Конечно, это дело сугубо семейное, и я не вправе вмешиваться… – Боб поднимает глаза к потолку, словно отмежевываясь от чужих семейных разборок. – Но, как я уже сказал, речь идет о крупных суммах, и я подумал, что ты должна быть в курсе, Фикси.
Я ничего не могу ответить. Голова сейчас взорвется. Джейк берет деньги у «Фаррз», ни словом не заикнувшись об этом маме? Так вот зачем он приходил на днях! Выспрашивал, где Боб, но так и не объяснил, зачем его ищет. Не отрывался от телефона. Вечно он рвется к чему-то большему! Я еще гадала, как он за все расплачивается. Что же, теперь я знаю как.
– Только о возврате не было ни слова, – отстраненным тоном продолжает Боб. – Если такое будет происходить каждый месяц, в бюджете получится изрядная дыра. А если твоя мама всерьез подумывала о продаже, то… Сейчас не лучшее время терять средства. Хотя, как я уже сказал, дело это не мое.
Наконец он опускает голову и смотрит прямо на меня. Я знаю Боба всю жизнь и понимаю, что говорит его мягкий, добрый взгляд. «Так нельзя. Сделай что-нибудь!»
– Конечно… – бормочу я. – Спасибо, Боб. Спасибо.
Я уже поворачиваюсь, чтобы уйти, но меня осеняет одна мысль.
– А почему дядя Нед запретил беспокоить маму?
– Ну… – Боб снова устремляет взгляд на потолок. – Думаю, твоему дяде хочется чувствовать свою власть. Бывают такие люди.
И это говорит Боб, почтительный и неизменно преданный семье!
– Он нам с арендой помог, – машинально бормочу я. У нас принято именно это говорить о дядюшке Неде. – Хорошие условия нам выговорил.
Воцаряется долгое молчание. Я вижу: у Боба что-то рвется с языка.
Не может быть…
– Это он был? – шепчу я.
– Твою маму так тронуло его участие, – произносит Боб наконец. – Она считает его надежным, как скала. Не хочу в это влезать. – Он смотрит на меня с мягкой улыбкой. – Я слишком люблю твою маму.
Все сходится у меня в голове.
– Боб, – глухо говорю я. – Скажи правду: кто договорился об аренде?
– Твой дядя сделал пару звонков, – после непродолжительного молчания отвечает Боб. – Но большого толку от него не было.
Он усмехается, что-то припомнив.
– Хотя посильный вклад он внес. Оскорбил сотрудницу в фирме недвижимости.
– Значит, сделку провернул ты.
– Условия получились хорошие, – с едва уловимым оттенком гордости признает он. – Это было самое меньшее, что я мог сделать ради твоего отца.
Я тру лоб. Еще немного – и я завою.
– Боб… Я не знаю, что сказать.
– Не о чем говорить, – со своей обычной сдержанностью отвечает Боб. – Если будешь говорить с мамой, засвидетельствуй ей мое почтение.
Поскрипывая башмаками, Боб выходит из магазина, и я смотрю ему вслед. Хоть кидайся за ним и проси совета. Но Боб и так сделал достаточно. И даже с перебором. Теперь мой черед. Но за что хвататься?
Голова пухнет от сделанных открытий. От тревоги. От неуверенности. Наконец я начинаю набирать мамин номер. И останавливаюсь. И набираю снова. Я не собираюсь ябедничать на Джейка, я хочу знать положение дел. Что тут происходит?
– Привет, Фикси! – слышится знакомый беззаботный голос. – Это ты, лапуля?
– Привет, тетя Карен, – говорю я как можно более спокойно. – Мамы случайно нет поблизости?
– Дорогая, она только что заснула. Ей немного не по себе. То ли вирус подхватила, то ли еще что-то. Немного устала после поездки в Гранаду. Мы вернулись только вчера вечером. Фикси, это великолепно! Какая мозаика!
– Что с мамой? – пугаюсь я. – Она в порядке?
– Завтра повезу ее к врачу, – успокаивает меня тетя Карен. – Если выпишут лекарство, я знаю, где можно купить подешевле. Я тут уговариваю твою маму остаться до Рождества. Ты ведь не против? Вы же все взрослые, занимаетесь своими делами.
Я в панике смотрю на телефон. Рождество без мамы? Это как?!
Я была уверена, что к празднику она приедет. Эта мысль держала меня, как якорь. Мама будет дома.
– Ну, как сказать… – безжизненным голосом произношу я. – Пусть мама сама решает.
– Вот и я о том! – победоносно кричит тетя Карен. – Твержу ей: расслабься, Джоанна. Я сама все приготовлю. И бутылочка «Бейлиз» найдется.
– Поцелуй ее за меня, – говорю я, изо всех сил изображая веселость. – Пусть поправляется. Держи меня в курсе. И просигналь, если нужно будет чем-то помочь.
– Конечно, – успокаивается тетя Карен. – А у вас как дела? Как Джейк и Николь?
– Все прекрасно.
– А как магазин? – спохватывается она. – Мама же меня обязательно спросит! И шум поднимет: как, мол, ты могла не спросить про магазин? Это же у нее как еще один ребенок.
Тетя Карен заливается хохотом, а я обвожу взглядом магазин, который так дорог моей матери, и чувствую себя еще более опустошенной.
– Великолепно, – говорю я. – Все хорошо.
– Превосходно! Ладно, пока, Фикси!
– Счастливо, – отзываюсь я и отсоединяюсь.
Как всегда после разговоров с тетей Карен, словно торнадо пронесся.
Путь отрезан. Мама больна, и я не могу донимать ее расспросами про Джейка. Мне придется все разруливать самой.
Давай, Фикси. Соберись!
Я смотрю на свое отражение в витрине и вдруг, неожиданно для себя самой, выбрасываю вперед кулак, как заправский кикбоксер. И еще раз, и еще, и опять, делая выдох при каждом выпаде. Зубы сжаты, взгляд пылает, я выгляжу полной идиоткой… и мне плевать. С каждым ударом я чувствую себя сильнее.
Вперед, Ниндзя Фикси. Наподдай им!
Глава двадцать вторая
Для этого собрания дядя Нед заказал стол в ресторане на Пикадилли. Я срезаю путь через торговый центр, спасаясь от холода. Здесь тепло, светло и пахнет корицей. Атриум с мраморным полом украшен ароматическими свечами и стойками с сезонными товарами. Из динамиков звучат рождественские песни. Разгуливает снеговик, развлекающий детвору. Все вокруг праздничное, чего не скажешь о моем настроении. Я издергана и обозлена.
Я шагаю вперед, обдумывая, что скажу Джейку, игнорируя призывы попробовать сладости или массажное кресло, как вдруг мой слух улавливает знакомый голос, и я останавливаюсь как вкопанная.
