— Знаю, — слабо улыбнулся Михаил. — Он в курсе, что ты из другого мира?
— Да. Я рассказала ему обо всем.
— И обо мне?
— И о тебе.
Повисло молчание, которое перекрывал лишь шум волн, накатывающих на берег и ласкающих наши босые ноги. Не так я хотела, чтобы закончилась сегодняшняя ночь. Совсем не так.
— Значит, все. — Он первым нарушил неловкое молчание. Не вопрос. Точка.
— Миш, я…
Сама не была уверена в том, что хочу сказать. Снова извиниться? Оправдаться? Выйдет, что я его жалею, а это не так. Сильного, доброго и гордого мужчину передо мной жалость только оскорбит. Верю, он обязательно встретит ту, которая полюбит его искренне, всей душой, а не станет прикрываться стабильностью и «так надо».
— Не надо, Ир. Я ошибся, такое бывает. Главное, что мы вовремя это поняли.
Прозвучало так убедительно, что даже я почти поверила.
— Что ты будешь делать?
— Вернусь домой и к своим делам.
— Это возможно?
— Разумеется. Я не собирался оставаться в этой дыре, так что у меня есть «обратный билет». Но я думал, что ты пойдешь со мной.
И шаман, и гадалка убеждали меня в обратном: что мне не удастся пересечь грань между мирами. Сейчас, когда Миша об этом сказал, я поняла, что вернуться действительно нельзя. Он никогда мне не врал. До этого дня, и тем, как он сейчас посмотрел за мое плечо, сказал больше, чем мог самыми громкими словами. Что самое странное, в эту минуту я осознала: дело не в том, что я не могу вернуться, а в том, что не хочу. Я хочу остаться здесь, с Фернаном и девочками.
Хочу любить этого невозможного мужчину и стать матерью для Кристин и Аделин. И, возможно, не только для них…
На этой мысли я уже сама от Миши отпрянула.
— Будь осторожен, — сказала я. — И прощай.
Развернувшись, быстро направилась к Голубой жемчужине. Не оглядываясь и не сдерживая слезы. Они застилали глаза, поэтому свет фонариков расплылся и превратился в одно большое сияние. Я оплакивала свое прошлое и свои принципы — не причинять боль близким.
Слезы сыграли со мной злую шутку: я споткнулась о ступеньку лестницы, но разбить коленки или нос мне не позволили, подхватили. Крепкие мужские руки перехватили поперек талии, уверенно и жестко. От этого захвата на миг стало не по себе, и первой мыслью было, что это Фернан. Что он видел меня с Мишей, и, конечно же, все не так понял. Но проморгавшись, я увидела перед собой Десмонда. Весьма довольного Десмонда, чего раньше за ним не замечала.
— Спасибо, — пробормотала я, хотя лучше бы разбила идеальный нос Селани. Может, тогда на душе стало бы чуточку легче.
— Не спится, мирэль Тонэ? — поинтересовался он.
— Нет. А что здесь делаете вы?
— Фернан поднял на уши весь дом и сказал, что мы покидаем Ланси на рассвете. Не знаете, к чему такая спешка?
— Спросите лучше у него.
Я попыталась высвободиться, но он держал крепко.
— Я спрашиваю у вас. Вы же с ним близки.
К чему эти намеки? Впрочем, сейчас у меня не было настроения общаться еще и с Шерро. Нужно было умыться и собраться.
— Понятия не имею, почему мы уезжаем, но советую поторопиться. Мируар Демаре не любит, когда его задерживают.
Я оттолкнула руку Десмонда и все-таки прошла в дом.
За спиной раздался смешок, который поглотил глухой стук закрывшейся за мной двери.
Возвращение в Мальмар вышло суматошным. Сначала оставшуюся половину ночи все носились по дому (в частности, больше всех усердствовал Жужжен), стараясь ничего не забыть, а стоило небу на востоке порозоветь, отправились на яхту. Я так и не сомкнула глаз, поэтому очутившись в своей каюте ближе к следующей ночи, просто отключилась на широкой койке-кровати.
Если Фернан и заметил мои покрасневшие глаза, то виду не подал. Мы с ним вообще практически не разговаривали: так, перекинулись парой фраз на счет близняшек. Исключительно как няня и работодатель. Но я это пропустила. Казалось, расставание с Мишей высосало из меня все чувства, поэтому на обиды и выяснение отношений еще и с его величеством просто не осталось сил. Тем более что Алмазный король, судя по его сухому тону, считал виноватой меня, а я знала, что в этой ситуации мы оба одинаково хороши. Так что решать придется вместе. И разговаривать тоже придется. Только вот наговорились мы намного дней вперед.
Ко всему прочему, Аделин умудрилась простыть, и по возвращении в Мальмар у девочки поднялась температура. Впрочем, стоило приехать доктору и помахать перед курносым носиком плоским желтым кристаллом, как девочке стало легче, и она уснула. Но о том, чтобы ее оставить, и речи не шло: я ночевала в особняке, в детской. Кузина Жизель тоже пыталась давить на жалость и остаться, но Демаре позволил ей подняться в гостевую комнату исключительно для того, чтобы собрать свои вещи в отведенные ей на это полчаса. Горничная Зои потом рассказывала, что Элоиз покидала особняк с заплаканным лицом и гордо вскинутым подбородком, но занятая девочками, этого я уже не видела.
Весь следующий день я провела с близняшками. Не считая времени, отведенного на сон девочек. Тихий час для них получился очень мыслительным для меня.
Я успела все хорошенько обдумать, а окончательно успокоившись, признала, что поступила правильно и честно по отношению к Мише. Я даже в книгах терпеть не могла любовные треугольники, в жизни же подавно считала: либо любишь, либо нет. Признание моих чувств к Фернану было лишь делом времени, потому что того, что я чувствовала к нему, не испытывала до него ни к кому. Но это не отменяло нашего общего с Михаилом прошлого и того, что вчера он солгал про возвращение домой. А я…
Просто растерялась.
Как еще объяснить то, что я сбежала вместо того, чтобы подробно расспросить Мишу обо всем? Что он собирается делать дальше? И что вообще ему известно об этом мире? Ведь у него, в отличие от меня, нет ни работы, ни дома. Ладно хоть тело свое, оно как-то ближе.
Кстати, о телах.
Я забыла спросить и про Селани. Когда я это поняла, то долго ругала себя последними словами. Для возвращения в свою оболочку мне нужна была мирэль Тонэ. Только где ее теперь искать?
Оставалась надежда на то, что Селани так же жаждет вернуться в себя, как этого желаю я, и поэтому совсем скоро найдет меня сама. Но… что, если она не хочет возвращаться? Эта мысль пугала, несмотря на все успокоительные мантры. Вдруг Селани понравилось быть мною?
Нет, такого просто быть не может! Актриса слишком амбициозная и самовлюбленная, чтобы оставаться с такой простенькой внешностью, как у меня. Но вдруг? Изменила же она меня, родная мама не узнает.
Мама…
Про родителей я у Миши тоже не спросила, за что готова была съесть себя с потрохами, и даже только ради этого мне нужно было снова встретиться с ним. Только на этот раз не в обход Фернана, а после откровенного разговора.
