— У вас же в разгаре кастинг, — попыталась направить свои мыслив другое русло.
— У меня в разгаре одна синеглазая проблема.
— Меня бы здесь не съели.
— Но могли продержать до самого вечера, если не больше. Да и здешние детективы не отличаются особой тактичностью.
Я даже запнулась от такого заявления.
— Значит, за меня беспокоились?
А не за то, что расскажу о кое-чьих записях.
Фернан распахнул передо мной двери участка и сказал, пропуская:
— Я не позволю, чтобы история Жизель затронула еще и вас, мирэль Тонэ. Вы не имеете никакого отношения к ее исчезновению, и если Гроссо или какой другой полиссар будет вас донимать, свяжитесь со мной, я все улажу. — Взгляд Демаре скользнул по моему лицу, задержавшись на губах, которые мне нестерпимо захотелось облизать. — А сейчас мне и правда пора. Нужно представить дочерей второй няне.
— А что стало с первой?
На лице Алмазного короля промелькнула усталая улыбка.
— Продержалась полчаса. Надеюсь, вторая выстоит хотя бы до вечера. У меня сегодня важная встреча и…
— Я не сказала им о дневнике, — выпалила и замолчала, вглядываясь в лицо Фернана, следя за его реакцией.
Вот только никакой реакции не последовало, лицо оставалось бесстрастным.
— Я слышал, — кивнул Демаре. — И благодарен вам за это. Но если это будет вас мучить, можете вернуться и рассказать о дневнике Гроссо.
— Почему вы сами ему о нем не рассказали? — спросила тихо.
Демаре покачал головой:
— Потому что там нет ни слова правды, а то, что написано, может меня скомпрометировать.
— Хотите сказать… Жизель пыталась вас подставить? Но для чего это ей?
— Хочу сказать, что буду разбираться и выяснять, зачем моей жене понадобилось писать всю эту ересь. Теперь мне еще больше хочется найти Жизель. — Он кивнул мне на прощание и проговорил: — Всего доброго, мирэль Тонэ.
Протянул пакет, о котором я успела забыть, и в тот самый момент перстень на пальце Демаре вспыхнул. Я чуть не отпрыгнула назад с криком, когда над украшением показалась полупрозрачная голова Жужжена. Магическая голограмма подрагивала, то становясь четче, то расплываясь. Звуковая трансляция тоже оставляла желать лучшего — в голосе дворецкого слышалось какое-то потрескивание, съедавшее половину звуков.
Но самое главное мы услышали:
— Мируар Демаре! У мирэль Кристин… трр… трр… снова приступ! Ее повезли в больницу!
Лицо Алмазного короля словно окаменело. Он сдавил украшение, и голограмма втянулась в перстень, а мы бросились к машине.
— Ирочка, ну улыбнись нам. Мы так соскучились по твоим улыбкам. Игорь Семенович говорит, что силы к тебе возвращаются очень быстро и что уже завтра-послезавтра мы сможем забрать тебя домой. Теперь все будет замечательно, солнышко ты наше! Ты даже представить себе не можешь, как мы счастливы!
Последние несколько минут Селани боролась с желанием швырнуть в эту вымогательницу улыбок подушкой, стукнуть ее журналом или (что было бы еще более приятно) сунуть ей в рот горький оранжевый фрукт: не то апельсон, не то аросин. Чтобы наконец заткнулась и перестала вытрясать из нее всю душу своей болтовней.
— Мам, а принеси мне чего-нибудь попить, — честно пытаясь растянуть губы в улыбке, а заодно стереть из мыслей заманчивую картину «Ирина мама с аросином», попросила Селани.
— Да, конечно, родная. — В очередной раз сжав руку «дочери», Ольга Семеновна поднялась. — Хочешь чаю или, может, сока?
— Второе, — неуверенно отозвалась мирэль Тонэ.
Проводила женщину хмурым взглядом и переключилась на невысокого лысеющего мужчину в клетчатом пиджаке.
«А папашка остался», — досадливо поморщилась Селани, вслух проговорив:
— Вам не обязательно все время находиться здесь.
— Ну как же мы тебя оставим, Ирочка, — занимая освободившееся место на больничной кровати, сказал Ирин отец.
Той самой Иры, с которой Селани теперь имела несчастье познакомиться еще ближе. Мало того что перенеслась хмарь знает куда, так еще и оказалась в теле этой пероножки!
Селани чуть удар не хватил, когда вместо любимого отражения или на крайний случай сносной физиономии Десмонда в зеркале больничного туалета она увидела совершенно незнакомую девушку. Невысокую, тощую, какую-то изможденную. Под глазами круги, вся бледная, в области груди ни намека на грудь, щеки впалые, а волосы тусклые.
В общем, жуть жуткая.
Такую проще прибить, чем попытаться придать ей приличный вид.
И угораздило же так вляпаться… И как будет выбираться из всего этого… дурно пахнущего Селани не представляла.
— Совсем ничего не помнишь? Что тогда случилось? Говорят, к тебе приезжала Лиля, — снова хмурился заботливый родитель.
Селани понятия не имела, кто такая эта Лиля и что и когда могло случиться. Да это ее и не интересовало. Куда больше мирэль Тонэ беспокоила перспектива оказаться в одном доме с мамашей-наседкой и папашей-следопытом. За минувшие несколько часов он так ее достал своими вопросами, что она уже всерьез подумывала о том, чтобы ночью сбежать из этого дурдома.
Куда угодно.
— Не помню, не знаю, не представляю, — раздраженно отозвалась Селани.
Мужчина разочарованно вздохнул:
— Ничего, врач говорит, это нормально. Частичная потеря памяти, к сожалению, возможна в твоей ситуации, но со временем все восстановится и станет как раньше.
Селани вздрогнула, когда дверь в палату распахнулась. Она уже приготовилась к очередной порции словесного недержания и излияния материнской любви, но вместо Ольги Какой-то-там в палату вошел высокий светловолосый мужчина с огромным букетом цветов.
«Ничего себе отхватила!» — бывшая актриса мысленно присвистнула.
Она помнила, как Ира говорила, что в родном мире у нее остался жених, но Селани и подумать не могла, что это будет ТАКОЙ жених. У нее сердце из груди едва не выпрыгнуло, когда Михаил склонился к ней и прижался губами к ее руке.
— Ириш, — проговорил низким глубоким голосом, от которого каждый волосок на теле как будто ожил. — Прости меня идиота. Я не должен был улетать, не должен был тебя оставлять.
— Ничего, Миш, мы примчались сразу, как нам позвонили, и все время были с ней.
«Лучше бы вас со мной не было», — мрачно подумала девушка и осторожно высвободила руку из руки блондина, решив, что сейчас не время и не место пускать слюни по незнакомому мужчине.
Ей нужно домой, на Эону, к Демаре и своему телу, которое теперь осталось без присмотра. Селани боялась предположить, что может натворить в ее отсутствие эта пероножка. Особенно после никчемного дня рождения и ссоры с Демаре.
