Я впала в ступор: стояла и сжимала руки в кулаки, до боли закусив щеку. Потому что у Аделин, маленькой чудесной девочки, никогда подобных приступов не было. И все это случилось из-за меня. Из-за того, что я соблазнила ее папу. Ведь соблазнила же!
Не помню, как оказалась в кабинете Демаре. Кажется, просто приехал доктор и всех выгнали из детской. А может, это Фернан меня увел, хотя я отчаянно упиралась.
— Ира, ты здесь ни при чем, — рявкнул на меня его величество и, чтобы скорей пришла в себя, потряс за плечи. А потом вручил стопку с янтарной жидкостью, предварительно усадив в кресло, и заставил выпить все до дна.
— А? — поинтересовалась я, когда ликер (или что это такое было) обжег горло и быстро докатился до желудка.
— Ты все время повторяешь, что Аделин стало плохо из-за тебя, — объяснил Фернан, — но это не так.
— А как же? — вздохнула я. — Она упала… после того, как…
— Жизель сказала, что ты втерлась в доверие к девочкам, чтобы увести у нее меня.
— Это неправда!
— О чем я и говорю, — кивнул Демаре и закурил. Кабинет наполнился запахом его сигары: вишневым, горьким, ставшим почти родным.
Или не почти…
— Но девочки об этом не знают, — напомнила я.
— Узнают.
Мне бы непоколебимость Алмазного короля!
Ну зачем я оставила их одних?
— Есть и хорошая новость, — зло усмехнулся Фернан. — Этой своей выходкой Жизель дала мне повод прервать ее общение с девочками.
Мои глаза округлились и, судя по ощущениям, увеличились до размера кофейных блюдец.
— Фернан, она все-таки их мать…
— Которая раньше почти не вспоминала о них. Наоборот, Жизель делала все, чтобы дочери были от нее как можно дальше.
А теперь едва их не облизывает и не выпускает из объятий. Что совершенно не вписывалось в ее образ.
— Что ей нужно?
— Не представляю, — поморщился Демаре. — Уж точно не я. И не девочки.
Я кивнула, соглашаясь. Они и сейчас ей не нужны. Любящая мать позаботилась бы о чувствах своих детей в первую очередь и только потом — обо всем прочем.
— Теперь они все равно знают про меня. И про нас. Они ненавидят меня.
Стопка выскользнула из рук, упала на ковер и закатился под кресло. Но желания наклониться и поднять у меня не было, я на нее даже внимания не обратила.
— Меня они тоже ненавидят, — с мрачной усмешкой напомнил Демаре. — Этого Жизель и добивается.
Я покачала головой:
— Они не могут тебя ненавидеть. Ты их отец, которого соблазнила… беспринципная вертихвостка.
— Ты так говоришь, будто у меня нет мозгов, — рыкнул гангстер-король, — чтобы разгадать женские уловки.
— Мы вообще-то говорим сейчас не о тебе, а о девочках!
— О них в том числе. Когда Аделин станет лучше (а по словам доктора, это просто стресс и реакция на перевозбуждение), мы вместе им все объясним.
Вместе?!
От такой перспективы у меня волосы встали дыбом.
— Я не могу, — испуганно замотала головой. — У меня не получится смотреть им в глаза после того, что они обо мне знают. Что думают!
— Ира, прекрати! — снова прикрикнул на меня Алмазный король. — Это я тебя соблазнял, а не ты меня. — И с досадой добавил: — К тому же, так и не соблазнил.
— Но они считают меня разлучницей. А вдруг… Вдруг это спровоцирует новый приступ? Я никогда себя не прощу, если девочки пострадают из-за меня!
Алмазный король положил сигару в пепельницу, шагнул ко мне. На этот раз правда трясти не стал, просто, наклонившись, заключил мое лицо в ладони.
— Ира Илларионова, ты самая невозможная женщина на свете. Ты подумала про здоровье девочек, но не подумала, что без тебя им будет плохо. И мне без тебя тоже плохо.
Это прозвучало так нежно, так проникновенно, что я почти успокоилась. Каждое слово Фернана было пронизано уверенностью, что все обязательно наладится, но потом мне вспомнились глаза девочек… Такие счастливые, а через несколько минут полные слез и отчаяния.
Нет, без меня им будет лучше. По крайней мере, сейчас.
— Я хочу домой, — ответила тихо.
— Домой? — прищурился Демаре.
— В квартиру, которую снимаю.
— Твой дом здесь.
— Мне нужно побыть одной.
— Там может быть небезопасно…
— К фидруарам безопасность! — воскликнула нервно. — Я хочу уйти.
— Ты хочешь сбежать, — резко поправил меня Фернан.
— Пусть так, — согласилась я. Сейчас здесь мне было тяжело даже дышать, не говоря уже о том, что чувствовала, когда представляла, какую боль причинила близняшкам.
— Значит, тебе плевать, что девочки останутся с Жизель? Которой нет до них никакого дела!
А вот это было жестоко. Я поднялась, рывком, и вылетела за двери так быстро, что Фернан не успел ни схватить меня за руку, ни воспользоваться своим лассо. Впрочем, он не очень-то и торопился: пока мрачный Жужжен, по какой-то странной причине даже не пожелавший меня добить, вызывал машину, я стояла в холле, обхватив себя руками. Его величество так и не появилось, и я все-таки уехала.
За что теперь тоже себя ругала.
Что, если Фернан прав, и я действительно им нужна?
А что, если нет? Что, если увидев меня, они снова начнут биться в истерике? Сама я уже почти что билась, поэтому нет ничего удивительного в том, что успокаивающий настой совсем не успокаивал.
Должно быть, именно поэтому я подскочила, как ужаленная, когда раздался звонок в дверь. Бросилась к ней, забыв дышать, как дышать. Распахнула и… застыла в изумлении.
Потому что натолкнулась на тяжелый взгляд Миши.
Я не думала, что мы увидимся так скоро… Вообще не думала, что мы снова когда-нибудь увидимся. После того, как расстались. После того, как он шагнул за мной в другой мир, отыскал меня и узнал, что я полюбила другого. От осознания, какую боль ему причинила, до сих пор разрывалось сердце. Исправить случившееся было нельзя, но когда я увидела Мишу на пороге своей квартиры, меня накрыло облегчением и радостью.
Значит, у него получилось меня простить!
Или нет?
Миша ничего не говорил: просто рассматривал мое лицо, будто пытался отыскать в нем что-то(что именно, я понять не могла). Рассматривал гораздо более пристально, чем тогда, в Ланси. А может, мне все это просто казалось из-за волнения.
— Привет, — первой нарушила молчание между нами и шагнула в сторону, пропуская гостя в свое скромное жилище.
Миша вошел, даже прикрыл дверь, по-прежнему молча. Отчего мне стало еще более неловко. Удивительно, но раньше в его обществе я не испытывала ни капли неловкости, но теперь все изменилось. Этот мир изменил меня, и внешность тут была ни причем.
