– Похоже, доставка приехала, – сказала Коломба. – Но я не вижу, кто за рулем.
Дверца с пассажирской стороны распахнулась, и на подножке грузовика показалась Ванда. Она явно не решалась спрыгнуть вниз из высокой кабины. Водитель – марокканец лет пятидесяти в сером костюме и красном галстуке – подбежал к женщине и помог ей спуститься.
– Посмотри, – сказала Коломба. – С Вандой приехал какой-то хмырь.
Отложив печенье, Данте, словно изображающий воришку мим, с преувеличенной осторожностью подкрался к окну и выглянул из-за шторы. Увидев марокканца, он улыбнулся:
– Это Андреа, правая рука отца. Его мальчик на побегушках и, пожалуй, единственный друг.
– Ты ему доверяешь?
– Да, но я не знаю, что ему известно. Лучше, если ты показываться не будешь.
– О’кей, – сказала Коломба и спряталась в комнате Ванды.
Она оставила дверь приоткрытой, чтобы иметь возможность наблюдать за входом. В комнате витал аромат одеколона «Колониали». Тут и там на виду лежали предметы мужской одежды, а к борту кровати был прислонен кислородный баллон с маской, необходимый Валле, чтобы не задохнуться во сне.
Ванда и Андреа вошли в дом. Данте был искренне рад видеть мужчину и заключил его в объятия.
– Ты нагулял жирок, – сказал Андреа. – Еще немного – и станешь похож на папашу.
– А тебе только того и надо. Будешь тиранить нас обоих.
Андреа коротко рассмеялся и тут же посерьезнел:
– Я пригнал лучший грузовик, который только можно было достать на стройке. У лебедки двадцатипятиметровый трос. Ребята говорят, он выдерживает пару тонн, но сам я не проверял.
– Пожалуй, это как раз то, что нам нужно.
Ванда что-то неслышно сказала Андреа. Должно быть, предложила ему выпить или перекусить.
Тот вежливо отказался.
– Мне пора возвращаться на работу. Но сначала надо разгрузить остальное барахло. – Он нерешительно повернулся к Данте. – Твой отец просил передать, что предложение еще в силе, – с некоторым смущением сказал он.
– С чего он взял, что за пару часов я могу передумать?
– Он знает, что ты парень непостоянный.
– Похоже, в последнее время я изменился… – с ноткой грусти сказал Данте. – Я бы помог тебе с разгрузкой, но не хочу показываться на улице.
– Понятно. – Андреа поднял руки в знак капитуляции. – Ну тогда я пошел.
Он открыл входную дверь, и Коломба отодвинулась, чтобы ее не было заметно. Она задела коленом стопку сложенных у стены журналов об интерьере, и они соскользнули на пол. Нагнувшись, чтобы их подобрать, она увидела среди журналов старый фотоальбом с переложенными пергаментом листами. Чувствуя, что сует нос в чужие дела, Коломба все-таки не удержалась и с любопытством его раскрыла: как она и думала, первая фотография запечатлела венчающуюся пару, одетую по моде семидесятых годов. Женщина нисколько не походила на Ванду, но ее жених… В разодетом в узкий пиджак мужчине, который серьезно глядел на священника, она узнала Аннибале Валле. Только вот парень у алтаря был моложе на сорок лет и стройнее минимум на сотню килограммов. Значит, брюнетка в белом платье – мать Данте.
Пока Андреа, перешучиваясь с Данте, разгружал грузовик, устроившаяся на краю кровати Коломба листала семейный альбом Валле. На паре черно-белых фотографий был изображен курортный городок – то ли Римини, то ли Риччоне. Женщины были поголовно облачены в закрытые купальники, а Валле играл в пляжный теннис. Еще через три снимка на балконе, с округлившимся животом, курила мать Данте. Уже на следующей фотографии на одеяле лежал голенький полугодовалый Данте. Коломбе не терпелось ее ему показать, хотя его реакции она немного побаивалась. Силосная башня начисто стерла его память о родне и друзьях, и их фотографии – например, та, где близкие аплодируют его первым попыткам ползти, – могут стать для него потрясением. Данте уверен, что все его снимки и детские вещи уничтожены при пожаре. На деле же кое-что уцелело, но отец забыл ему это показать.
«Он не забыл, – тут же подумала Коломба. – Он не захотел».
Так вот почему альбом был втиснут в стопку журналов в единственной комнате, куда Коломба, будучи гостьей, не должна была заходить. Похоже, Валле наскоро припрятал его, когда вошел в дом, чтобы сообщить Ванде об их приезде.
Коломба снова принялась внимательно листать альбом с первых страниц и вдруг поняла, что так смутило ее с самого начала. Похолодев, она начала с растущим смятением быстро перелистывать страницы. И тут раздался стук каблуков направляющейся в спальню Ванды. Она поспешно положила альбом на место.
«Неподходящий момент, – подумала она. – Не сейчас».
Когда Ванда открыла дверь, Коломба стояла у окна, а стопка журналов была аккуратно сложена на прежнем месте.
– Можете спускаться, Коломба.
– Спасибо.
– Андреа ждет меня внизу, чтобы подбросить до дома Аннибале. Он считает, мне лучше здесь не оставаться.
– Я тоже так думаю, – согласилась Коломба.
Ванда замялась:
– Сегодня к нему приезжали из полиции. Расспрашивали о Данте. Но на этот раз все прошло совсем не так, как раньше. Они вели себя очень агрессивно. Думаете, они подозревают, что Аннибале вам помогает?
Коломба пожала плечами:
– Понятия не имею. Но одно я знаю наверняка: если мы здесь останемся, они об этом узнают. Сегодня последний день. Обещаю.
– Я немного напугана, – пролепетала Ванда. – Сначала все казалось игрой, но сейчас…
– Знаю. Мы с Данте будем настаивать на том, что вам было неизвестно о нашем пребывании в Кремоне. Это самое малое, что мы можем сделать. Когда полиция нас найдет, никто уже не станет тратить на вас время.
– Вы так говорите, будто не сомневаетесь, что вас арестуют.
– Потому что так и есть. – Она пожала Ванде руку. – Спасибо за все.
Дождавшись отъезда Ванды, Коломба вернулась в гостиную. Данте сидел на диване и разглядывал три коробки с логотипом фирмы спортивного снаряжения, стоящие на ковре посреди комнаты.
– Папаша на Рождество приходил, – сказал он.
– Давай без этого. Отцов с меня на сегодня достаточно, – с деланой беззаботностью сказала Коломба. И снова подумала: «Не сейчас».
Она попросила Данте ей помочь, и они вместе открыли коробки, бережно разложив на ковре их содержимое: зимний десятимиллиметровый гидрокостюм с капюшоном, налобный осветитель, пятнадцатилитровый акваланг и переносной магнитометр для поиска металлов.
– Ты точно умеешь им пользоваться? – спросил Данте.
– Я его уже три года в руках не держала, но думаю, что еще не забыла, как это делается, – ответила она. – А может, сам хочешь попробовать?
– Да я умру, не успев даже ноги промочить.
