Коломба сделала пару шагов вперед. Теперь вода доходила ей до колен.
– Чего ты хочешь? – спросила она.
– Только чтобы ты подошла поближе. – Было темно, но Коломба увидела, как Немец поднимает руку и наводит на нее ствол. – Вперед. Еще шажок, – сказал он.
Теперь ствол пистолета находился вровень с ее лицом. На миг Коломба почти решилась нырнуть в воду и уплыть. Но она понимала, что не успеет. Смерть придет быстро и почти безболезненно. Один выстрел – и все будет кончено. Она ничего не почувствует. А главное, ей не придется видеть, как умрет Данте. Это было бы слишком ужасно. Она не воображала себя героиней. Одному Богу известно, сколько страха ей довелось испытать за всю жизнь. Но сейчас, когда Данте так отчаянно рыдал, она готова была на все, чтобы утешить его или спасти ему жизнь – продлить ее хотя бы на секунду, которая уйдет у Немца на то, чтобы ее пристрелить.
Она подняла ногу: всего шаг – и она будет на берегу. Показавшийся из воды ласт взметнул на поверхность ил и засохшие стебли камышей. В этот момент Коломба подмечала все до мельчайших деталей. Каждая подробность была словно высечена из хрусталя: шелест деревьев, плеск воды, резко оборвавшийся жалобный плач Данте… Внезапно он поднял голову и повернулся к человеку, которого звал Отцом:
– Ты не он, сукин сын! Ты не он! – Данте с криком бросился на него и вцепился в держащую пистолет руку.
23
Немец нажал на курок. Раздался хлопок глушителя, и пуля отрикошетила от воды в двух шагах от Коломбы. Но она уже сорвалась с места. Она побежала настолько быстро, насколько это возможно с ластами на ногах, и кинулась на Немца: тот отбросил Данте ударом кулака и уже наводил пистолет на нее.
Пытаться схватить его за вооруженную руку было бы ошибкой, и вместо этого она толкнула его в грудь и ударила лбом в лицо. Казалось, она врезалась в ствол дерева. Немец даже не пошатнулся. Он тут же саданул ей коленом в живот и врезал по виску рукояткой пистолета. Не будь на ней капюшона, он бы вырубил ее с одного удара, но рукоятка соскользнула по резине. Коломба упала на траву и откатилась в сторону. Немец дважды спустил курок, и столько же раз комья земли разлетелись у самой ее головы. Между тем Данте пришел в себя и до крови вонзил зубы в икру мужчины. На этот раз Немец охнул от боли. Он направил пистолет на Данте, но не успел нажать на курок. Подползая к нему, Коломба вынула из-за пояса молоток для мидий. Не вставая с колен, она изо всех сил огрела Немца по левой ступне, так что наконечник проткнул ботинок и раздробил кости, а потом снова вскинула молоток и опустила на его запястье. Немец выронил пистолет. Коломба даже не попыталась схватить оружие. Она без остановки колотила Немца в живот, в лицо и по коленям. Данте держал его сзади, пытаясь опрокинуть на землю. Наконец им удалось его повалить. Пока Данте удерживал мужчину за ноги, Коломба вдавила его лицом в мокрый ил, заставляя вдыхать грязь. Дрожа от адреналина и ярости, она занесла молоток над его затылком. Опомнившись лишь за секунду до удара, она успела отдернуть руку в сторону, и молоток разорвал Немцу щеку. Из раны взметнулись брызги крови и осколки зубов. Немец закричал с набитым грязью ртом и заметался, как раненый медведь. Коломба снова обеими руками вдавила его голову в ил и не отпускала, пока он не перестал шевелиться.
Наконец она перевернула его и стерла с его лица грязь, чтобы ничто не мешало ему дышать. Она включила налобный фонарь и направила луч на обезображенное лицо мужчины. Она была потрясена: вблизи он оказался седым, морщинистым стариком.
Данте отполз в сторону и снова закрыл руками лицо. Коломба склонилась над ним, не отрывая глаз от Немца:
– Как ты?
– Кажется, я умираю.
Коломба обняла его за плечи:
– Ничего ты не умираешь. Ты отлично справился.
– Я не могу, КоКа. Это слишком. Это слишком.
Коломба сжала его в объятиях:
– Данте, ты мне еще нужен. Пожалуйста, не бросай меня одну.
Несколько секунд Данте молчал: он пытался восстановить дыхание.
– Что я должен сделать?
– Помоги его связать. Пока он не очнулся. Иначе мне придется снова его ударить, и на этот раз я его убью.
Данте посмотрел на нее. Его глаза наполнились слезами.
– Разве это так плохо?
– Да. Очень плохо.
Данте вытер глаза, и Коломба помогла ему подняться.
– Справишься? – спросила она.
– Никогда еще мне не было так плохо.
– Да ты везунчик. Посмотри, не завалялось ли в грузовике какой-нибудь веревки.
Данте, с трудом переставляя ноги, поплелся к грузовику, а Коломба ощупала себя, чтобы убедиться, что все цело. Вроде бы обошлось без переломов, хотя все тело невыносимо ныло. Но она была так счастлива, что человек, преследовавший Данте в ночных кошмарах, наконец пойман и обезоружен, что почти не обращала внимания на боль. Не спуская с Немца глаз, она нагнулась за упавшим пистолетом. Пушка застряла в иле стволом вниз. Это был «Глок-19» с пластиковой рамкой. Коломба сняла глушитель – она не умела с ним целиться – и навела пистолет на своего пленника, веки которого только-только начали шевелиться.
– Кто ты? – спросила она.
Мужчина не отвечал. Он лежал молча, обратив к небу залитое кровью лицо, и хрипло дышал.
Данте вернулся с двумя рулонами клейкой ленты.
– Вот это должно подойти, – уже чуть более твердым голосом объявил он.
– Свяжи ему сначала ноги, потом руки, – распорядилась Коломба.
– О’кей.
– Только не вставай на моей линии огня, хорошо?
– Ясно.
Данте подошел к Немцу и принялся стягивать его щиколотки скотчем. Вблизи он заметил, что молоток Коломбы пробил тому ступню насквозь. В окровавленной ране поблескивали осколки костей. Данте отвел глаза, боясь, что его стошнит. Ему казалось невероятным, что этот человек не кричит от боли.
– Почему ты сказал, что он не Отец? – спросила Коломба.
– Потому что это не он. Он ходит не как Отец, и у него совсем другие повадки. Тогда возле больницы я этого не заметил, но сейчас вижу совершенно точно.
Голова у Коломбы пошла кругом.
– Хочешь сказать, мы преследовали не того человека? Разве не его ты видел в щель силосной башни?
– Его.
– Ничего не понимаю.
Стянув Немцу щиколотки, Данте скрестил руки мужчины у него на груди. Немец не сопротивлялся и продолжал лежать, глядя на небо. Опасаясь, что мужчина внезапно кинется на него, Данте поспешно начал обматывать ему запястья.
Поняв, что его тревожит, Коломба подошла к ним и прижала дуло пистолета ко лбу пленника.
– Будь паинькой, – сказала она.
Немец как будто ее и не слышал.
– Я сказал, что он не Отец. Он тот самый человек, которого я видел той ночью. Но это не он приходил ко мне в капюшоне и темных очках, чтобы со мной позаниматься. Этот ниже ростом и уж точно более крепкого телосложения. Увидев его сквозь в щель в стене, я принял его за Отца. Неудивительно, что я ошибся, ведь он был первым человеком, чье лицо я увидел за одиннадцать лет в заточении. – Данте закончил и поднялся, чтобы полюбоваться результатом своих трудов. – Он не заботился о пленниках вроде меня. Теперь мне ясно, что у него была другая работа.
