Коломба поняла, что он прав. Раньше ей это и в голову не приходило, – услышав версию Данте, она, не раздумывая, в нее поверила.
– Если Отец и правда за ним наблюдал, то как, по-твоему, он мог это делать?
– Да как обычно. Жучки в квартире… Слежка за домом, – ответил Сантини. – И потом, раз уж речь о медицинском эксперименте, Отец наверняка имел доступ к его медкарте и результатам анализов. Как иначе он бы мог отслеживать его состояние?
Внезапно Коломбу осенило, и машину слегка повело на скорости сто восемьдесят километров в час.
– Клиника!..
– Какая еще клиника?
– У меня в жакете листок бумаги с номерами телефонов, – не отвечая, сказала Коломба. – Набери номер Валле и поставь на громкую связь.
– В следующий раз поведу я. Надоело заменять тебе секретаря, – проворчал Сантини, но сделал, как было сказано.
Из динамика донесся сиплый голос Валле.
– Кто это, что случилось? – прохрипел он.
– Это Каселли.
– Что случилось? Что-то с Данте? У него проблемы?
«Он действительно за него переживает или придуривается?» – спросила себя Коломба.
– Нет, все нормально. Но я должна задать вам вопрос. Вы помните швейцарскую клинику, куда отправляли Данте?
Валле закашлялся:
– Помню, конечно.
– Как она называлась?
– А у него вы не можете спросить?
– Как, на хрен, она называлась? – рявкнула Коломба.
Сантини подпрыгнул.
– «Эйхе». Она называлась «Эйхе». – Валле проговорил название по буквам. – Она находилась в Эрленбахе, недалеко от Цюриха. На озере.
Коломба знаком показала Сантини, чтобы тот все записал. Он вытащил из кармана пиджака ручку и записал название на найденном в бардачке счете за электричество.
– Почему туда?
– Что?
– Почему вы отправили Данте именно туда? Как вы ее нашли? – снова рявкнула Коломба.
– Мне ее посоветовали.
– Кто?
– Не помню.
– Как можно не помнить такую важную вещь? – Будь он рядом, она бы его придушила.
Дыхание Валле стало еще более затрудненным.
– Кто-то из больницы. Господи, двадцать пять лет прошло!
– Кто?
– Да не помню я! Может, скажете, наконец, зачем…
Коломба вырубила громкую связь, ударив ладонью по рулю.
– Почему ты так зациклилась на клинике? – спросил Сантини.
– По двум причинам, – ответила Коломба и сверилась с навигатором: до Рима оставалось еще по меньшей мере полчаса. Она обогнала грузовик, водитель которого, заметив мигалку, съехал на обочину, чтобы дать ей дорогу. Поскольку пробок не было, сирену включать не пришлось. – Во-первых, Отец – врач или ученый со связями в медицинских кругах. Он торгует наркотиками и когда-то отвечал за медицинские процедуры, проводившиеся в рамках итальянского подпроекта «МК Ультра».
– Эта история мне кажется не слишком правдоподобной, Каселли.
– Придется тебе в нее поверить, потому что другой у нас сейчас нет. Во-вторых, после освобождения Данте пять лет провел в этой самой «Эйхе». Если Отец хотел быть в курсе его состояния, он должен был находиться в клинике. Еще неизвестно; может, он сам и добился, чтобы Данте туда отправили, с помощью какого-нибудь сообщника.
– Думаешь, Отец был одним из докторов?
– Надеюсь. Может, он и не был его лечащим врачом, ведь Данте мог его узнать, но я не удивлюсь, если он сидел в соседнем кабинете. Или время от времени прогуливался по клинике, пользуясь расположением коллег.
– Ты сама-то понимаешь, что гадаешь на кофейной гуще?
– Можешь предложить что-то получше?
Сантини на несколько секунд задумался.
– Нет. Но даже если ты права, «Эйхе» – швейцарская клиника. Чтобы получить список персонала, работавшего там двадцать лет назад, нужен международный судебный запрос. И потом, даже если мы заполучим этот список, вряд ли возле должности одного из врачей будет стоять пометка «похититель».
– Отец – итальянец. Данте сказал, что у него не было никаких особенностей произношения. А немецкий акцент трудно не заметить. За одиннадцать лет у него бы проскочило хоть одно словечко на родном языке. И поверь, Данте бы это запомнил.
Сантини пожал плечами:
– Вряд ли в больнице было много итальянцев. Мы могли бы легко их проверить, но, так или иначе, списка у нас нет.
– Зайди на сайт «Эйхе».
Сантини уткнулся в смартфон. Пока он искал нужную клинику, Коломба отчаянно копалась в памяти. Она чувствовала, что упускает что-то важное. Что-то, что сказал ей Данте… Черт, она устала как собака. Мозг отказывался соображать.
– Такой клиники нет, – сказал Сантини. – Может, мы не расслышали название? Постой-ка… Есть страничка на немецком… – Он посмотрел на нее. – Не поверишь, но я говорю по-немецки.
– Не поверишь, но мне по фигу. Что там написано?
– Клиника закрылась десять лет назад. Зато не нужно искать судебного магистрата, который согласился бы подать запрос.
При словах «судебный магистрат» у Коломбы случилось сатори.
– Данте пришлось доказывать свою дееспособность в суде, – торжествующе сказала она. – Он наверняка предоставил медицинское заключение из клиники.
– Если так, оно должно было быть приобщено к протоколу, – заметил Сантини. – Если на заключении стоит имя врача, мы сможем пробить его по базе. Но если это швейцарец, без содействия их полиции или Европола не обойтись.
– Давай пока раздобудем решение суда.
Сантини посмотрел на часы:
– Сейчас пять утра, суд еще не работает.
– В маленьких городках все проще. На листочке записан номер мобильника Спинелли. Позвони ей.
Сантини заартачился. Спинелли смешала его с грязью, к тому же он не верил, что она их послушает. В конце концов он набрал номер Спинелли. Он едва мог поверить своим ушам, когда Коломба принялась ее умасливать и упрашивать помочь им в обход всех существующих процедур, за исключением одной: долг обязывал Спинелли сделать все возможное, чтобы спасти человеческую жизнь.
Через двадцать минут изумленный секретарь Кремонского суда был разбужен телефонным звонком. К счастью, у него были запасные ключи от архива.
33
Несколько секунд Отец молча смотрел на Данте, а потом подошел к столу и сел на единственный стул. Данте снова забила дрожь, и он обхватил колени левой рукой. Здоровая ладонь судорожно сжимала замок.
– Привет, Сынок, – сказал Отец. – Рад видеть тебя снова.
