«Куда? Куда?» – раздался в его голове вопль Скотины.
Он понял это, когда трейлер накренился в сторону стены, к которой он был прикован. Мир с треском и скрипом наклонился на сорок пять градусов, и Данте, перекатившись через матрас, ударился головой о верхнюю койку. Стол съехал по полу, а из распахнувшихся дверок кухонного шкафа, стоящего у противоположной стены, выпал, разорвавшись при ударе об пол, мусорный мешок. Выскочившая из мусора крыса с писком кругами заметалась по помещению. Трейлер еще больше накренился, и Данте расшиб лоб об изголовье кровати. Из пореза полилась кровь. Шкаф рухнул и развалился, а одна из закрывающих окна досок оторвалась. На мгновение Данте увидел сквозь кровавую пелену полосу утреннего света, и в его мозгу вспыхнула мимолетная абсурдная надежда.
«Я еще могу выбраться, только бы добраться до окна, – подумал он. – Я могу спастись».
А затем бульдозер снова пошел на таран. Трейлер рухнул вниз и после длившегося долю секунды падения приземлился. Окошко зачернила капканом взметнувшаяся снизу тень, а пол снова принял почти горизонтальное положение. Они сбросили трейлер в яму, во тьму. В последний миг просветления Данте успел понадеяться, что смерть будет быстрой.
Идея, пришедшая Коломбе и Сантини, была простой. Чтобы зайти в скайп, Отец поневоле должен был воспользоваться компьютером, и они вспомнили, что, когда Тирелли выезжал на место преступления, в портфеле у него всегда был ноутбук. И Коломба, и Сантини видели его десятки раз. Ноутбук подключался к интернету через USB-модем. Ансельмо идентифицировал его и попытался отследить, – к сожалению, модем также был выключен. Однако это еще не значило, что компьютер не подключен к Сети. Возможно, Отец подключился к интернету через кабель или Wi-Fi. Некоторые компьютеры снабжены встроенным GPS-модулем на случай кражи, и, зная код доступа, можно определить их местонахождение. Однако Ансельмо кода не знал и сильно сомневался, что Тирелли активировал GPS-приемник.
«Облако», – подумал он и подключился к серверу Института судебной медицины. На этом сервере хранилась общая папка, куда Тирелли загружал файлы с заключениями. Она автоматически обновлялась всякий раз, как его компьютер выходил в интернет. Папка была обновлена двадцать минут назад. Сидящий за своим компьютером в одних трусах Ансельмо дал себе пять и задумался, откуда Тирелли мог без собственного ведома подключиться к интернету.
Коломба и Сантини вернулись в машину, готовые сорваться с места, как только получат ответ.
– Даже если мы узнаем, где ноутбук, – сказал Сантини, – это еще не значит, что Тирелли находится там же. А даже если и так, это не значит, что Торре с ним.
– Знаю. У нас всего одна попытка. Если облажаемся, поступим по-твоему, – ответила Коломба.
– Если облажаемся, может оказаться слишком поздно. Уверена, что хочешь взять на себя такую ответственность?
Коломба покачала головой:
– Нет.
– Но все-таки готова рискнуть.
– Да.
– Не хотел бы я быть на твоем месте, – сказал Сантини.
Через две минуты позвонил Ансельмо: ноутбук Тирелли был подключен к беспроводной Сети долгосрочной стоянки для трейлеров и домов на колесах.
35
Улица Понтина представляла собой региональную магистраль, ведущую из римского EUR, квартала Всемирной выставки, в городок Террачина. Стоянка располагалась на улице Понтина недалеко от Большой кольцевой дороги. Небольшой паркинг площадью пять гектаров был почти сплошь покрыт металлическими навесами, под которыми длинными упорядоченными рядами стояли транспортные средства. Над проходной, ворота которой открывались автоматически, когда сторож вводил код на пульте управления, висела табличка, сообщавшая, что в связи с текущими ремонтными работами рабочие часы парковки, обычно открытой с семи до двадцати четырех часов, временно сокращены, а ставить и забирать транспортные средства можно только с десяти до восемнадцати часов. «Просим прощения за доставленные неудобства». Возможно, из-за этого большая часть мест оставалась незанятой. А может, клиентов отпугивал запущенный вид парковки. В невидимой с дороги отгороженной зоне стоянки бульдозер забрасывал песком глубокую яму. Неподалеку от него, возле груды мешков с цементом, крутилась бетономешалка.
К семи часам утра по прилегающей к стоянке дороге уже двигался сплошной поток машин, в то время как пешеходов было почти не видно. Сидящий в будке у въезда охранник – нелюдимый пятидесятилетний румын, который к тому же плохо говорил по-итальянски, – то и дело отвлекался от экрана, подключенного к двум смотрящим на дорогу камерам, на идущий по телевизору старый фильм. Охранника звали Петру, но из-за ушей-пельменей, оставшихся ему на память о не слишком блестящей боксерской карьере, все называли его Лопоухим. Ему было приказано никого не впускать и не совать нос в то, чем занимается хозяин на другой стороне парковки. Может, это незаконная стройка. Или захоронение токсичных отходов. Явно какие-то грязные делишки, но Петру все это не волновало. Ему платили, чтобы он не волновался.
Интерком зазвонил. Взглянув на экран, Петру увидел усатого мужчину и длинноволосую женщину. Они снова нажали на звонок. Петру подъехал на стуле к окну и высунул голову наружу.
– Закрыто! – прокричал он.
Парочка словно и не услышала. Мужик снова позвонил. Петру вздохнул и, поеживаясь от утренней прохлады, вышел из будки, в которой жужжал включенный на полную мощность обогреватель.
– Мы закрыты до десяти. Табличку видели? – сказал он, подойдя к воротам.
Женщина просунула руки между перекладинами и притянула его к воротам. Петру больно ушиб нос, сломанный в последнем профессиональном бою. Тогда пацан на десять лет моложе его расквасил ему клюв и едва не вдавил его Петру в лоб. Мужчина достал пистолет и нацелил ему в лицо. В другой руке он держал полицейское удостоверение.
– Открывай, – приказала женщина.
Отец находился в одном из брошенных трейлеров в двадцати метрах от ямы. Когда клиент оставлял на стоянке машину – обычно довольно дешевую – и исчезал, сотрудники приводили ее в порядок и пытались продать, но самую ржавую и убитую рухлядь попросту перепарковывали на окраину стоянки, которую называли между собой «кладбищем слонов». В одном из таких старых драндулетов и находился сейчас Отец. По трейлеру все еще было заметно, что когда-то он принадлежал семье с детьми: стены пестрели детскими наклейками, а в углу собирала пыль деревянная колыбель. На кухонной мойке стоял подключенный к Wi-Fi ноутбук.
У Отца болели ноги, но он стоял неподвижно и в полной тишине, не двигая ни единым мускулом, наблюдал за агонией Данте. Умение наблюдать было незаменимым навыком в его работе, и за годы непрерывных экспериментов он овладел этим искусством в совершенстве. Собственный образ представлялся ему неусыпным глазом, способным проникнуть в каждую тайну живых и мертвецов. На другой работе, которая была ему необходима в качестве прикрытия, он применял лишь малую долю своего таланта. Даже этих крупиц было достаточно, чтобы возвыситься над средним уровнем халатных, ненаблюдательных, слепых к важнейшим деталям коллег. Фиктивная работа приносила ему умиротворение. Исследуемый материал был безучастным, не дергался и не бунтовал. Когда Отец вставлял термометр в анальное отверстие трупа или доставал из грудной клетки сердце, ему не приходилось подавлять чужую волю. Битва состоялась где-то еще, и на столе для вскрытия лежали останки проигравшего. Изучая причины смерти, Отец исследовал следы оборвавшейся жизни. Распознавал проявления привычек, пищевых предпочтений, пороков и тайных грешков. Вдыхал запахи тел, поглаживал их обнаженной ладонью. Украдкой целовал, чтобы ощутить на вкус. Но и этого было недостаточно, чтобы разогнать последние тени и узнать абсолютно все. Каждый раз, когда приходилось зашивать труп и передавать его в морг, Отец чувствовал себя так, словно откладывает захватывающую книгу, не прочитав и страницы.
