– Нет. Сейчас, – перебил Данте. – Завтра утром может быть слишком поздно.
– Посмотри на часы. Клиника закрыта.
– Так заставь их открыть, КоКа. Это важно.
– Не хочешь объяснить, что происходит?
Данте объяснил. Коломба схватила телефон.
5
Поликлиника, где проходил диспансеризацию сын Мауджери, оказалась уродливым прямоугольным зданием из серого бетона, расположенным на перекрестке улицы Номентана и Восточной объездной дороги. Разбросанные по фасадам без всякой видимой системы пузыри и выступы делали его похожим на детский кубик, по ошибке угодивший в печку. Когда около полуночи Данте и Коломба подъехали к зданию, возле входа уже стояла патрульная машина Альберти с включенной мигалкой. Он вышел из автомобиля им навстречу в сопровождении своего пожилого коллеги. Его напарник был настолько толстым, что на нем едва не лопалась форма, к тому же он насквозь провонял застарелым потом: Коломбе стало ясно, к какому типу полицейских его отнести, еще прежде, чем она пожала ему руку. Толстяк улыбнулся и как ни в чем не бывало уставился на ее грудь.
– Где врач? – спросила Коломба.
Альберти указал на Де Микеле, который со слегка раздраженным видом стоял неподалеку от машины.
Она подошла к нему и пожала ему руку:
– Спасибо, что приехали.
– Ваш коллега сказал, это очень важно. Полагаю, мальчик, о котором вы спрашивали, не просто тезка убитого. Это тот самый ребенок.
– Мы пока не считаем, что он мертв.
– А я тут при чем?
– Вы? Ни при чем.
В этот момент ночной сторож вышел, чтобы открыть им двери. Коломба подошла к автомобилю и постучала по стеклу. Данте так и остался в машине, распластавшись по сиденью.
– Не хватает только тебя, – сказала она ему.
– Давай в другой раз.
– Завтра половина администрации поликлиники будет обрывать телефон Ровере, чтобы на нас пожаловаться. В ближайшее тысячелетие мы сюда и шагу ступить не сможем.
– По-настоящему я тебе там не нужен.
– Выходи. Не вынуждай меня применять насилие.
Данте вздохнул.
– Только давай побыстрее, – сказал он.
Прежде чем выйти из гостиницы, он принял коктейль из пилюль и капель, который вырубил бы и лошадь, но адреналин все еще нейтрализовывал воздействие лекарств. Столбик его внутреннего термометра достиг десятки, если не выше: еще чуть-чуть – и у него повалит пар из ушей. Коломба взяла его под руку и повела ко входу. Сторож открыл дверь и включил свет. В фойе одна за другой зажглись флюоресцентные лампы.
Де Микеле вгляделся в бледное лицо Данте:
– С вами все в порядке?
– Нет. Покажите мне дорогу, – сдавленно проговорил тот.
– Какую еще дорогу?
– Которой шли дети и их родители.
На миг Де Микеле замер в замешательстве, а потом провел их в фойе антресольного этажа. В глубине темнели приемные окна и окно справочной службы. Коломбе вспомнился сериал «Ходячие мертвецы», где выжившие во время зомби-апокалипсиса ютились в заброшенных общественных зданиях. По работе она часто попадала в странные, а иногда и опасные места, но это обладало совершенно особым жутким обаянием.
– Вход здесь, – сказал Де Микеле. – Подняться на второй этаж можно на лифте или по лестнице.
– По лестнице, – пробормотал Данте.
Фойе напоминало ему серую душную пещеру. Стараясь размеренно дышать, он вперед всех почти бегом поднялся по ступенькам.
– Куда дальше? – надсадно дыша, спросил он.
Коридор оказался кишкой с единственным окном. К стеклу жалась чернильная ночь.
– У вашего коллеги затрудненное дыхание, – сказал Коломбе Де Микеле.
– Это потому, что он очень доволен. Что дальше? – спросила она.
Де Микеле показал на две двери в противоположных концах коридора, на стенах которого были развешены детские рисунки жучков и цветочков.
– Здесь у нас детское отделение, а там кабинеты. – Он открыл одну из дверей, за которой оказалась квадратная комната с еще одной дверью и расставленными вдоль стен стульями. – Тут дети с родителями ожидают вызова.
– В каком кабинете вы вели прием? – еле слышно спросил Данте.
– Мм… Вот в этом. – Он показал на центральный кабинет.
Данте пустился бежать. Он ворвался в первую дверь, пролетел приемную и, распахнув белую дверь, вломился в кабинет. Оказавшись в темной коробке, Данте покрылся ледяным потом и застыл без движения, пока остальные, догнав его, не включили свет. Обстановка состояла из железного стола, двух поставленных друг против друга стульев, кушетки и ширмы, за которой раздевались пациенты. За дверью находился тесный туалет. Данте открыл английское окно и полной грудью вдохнул влажный воздух. Тут же взвыла сигнализация.
– Черт! – сказала Коломба.
Рация Альберти запищала. Его вызывал пожилой напарник:
– Эй, умники, вы периметральную сигнализацию запустили.
Коломба вырвала рацию у Альберти:
– Скажите, чтобы сторож ее отключил.
– Он не может, сигнализация управляется из диспетчерской.
– Так позвоните в диспетчерскую. Сейчас же.
– Слушаюсь.
Сирена завывала еще около минуты. Все это время Данте прижимал ладони к ушам, что напоминало «Крик» Мунка. Как только сигнализация замолчала, он снова принялся обыскивать комнату. Сев за стол, он поискал позицию, с которой мог бы видеть и стул для пациентов, и кушетку.
«С высоты, – подумал Данте. Запрокинув голову, он увидел решетку вентиляционного отверстия. – Как банально…»
Он кивнул на решетку Коломбе:
– Снимите ее.
– Ты уверен?
Данте не ответил и, хлопнув дверью, выбежал из комнаты.
– Он всегда такой? – спросил Де Микеле.
– Только в лучшие дни, – ответила Коломба.
Даже подняв руки, она не доставала до решетки. Пододвинув стол, она встала на сиденье. Теперь решетка оказалась на уровне ее лица, но за ней виднелась только тьма. Решетку удерживали четыре шурупа-звездочки.
– Госпожа Каселли, вам помочь? – спросил Альберти.
– У тебя в кармане отвертка не завалялась?
– Нет.
– А у меня да, – сказал Де Микеле. – Я был бойскаутом. «Будь готов!» – Он бросил ей швейцарский ножик. – Но что вы надеетесь найти?
Коломба выбрала нож с плоским концом.
– Надеюсь, что ничего.
Но внутри что-то было. Коломба поняла это, открутив первый же шуруп. Он поддался слишком легко – кто-то недавно уже снимал решетку. Она отвернула третий шуруп и крутанула ее, используя четвертый в качестве оси. Бинго!
