– Не напрямую.
Коломба устало прикрыла веки:
– Мы все глубже увязаем в дерьме.
– В медкартах, которые прислал мне главврач, были имена всех детей, прошедших диспансеризацию в клинике в рамках школьной программы, но там не было ни фотографий, ни описания внешности, ни указания даты и времени осмотра. А детей было больше трехсот.
– Как же Зардоз нашел того самого?
– Так же, как и я. Отсеял девочек и тех мальчиков, на картах которых стояли подписи отцов.
– Потому что Луку привела в поликлинику мать. Он видел это на видеозаписи, – сказала Коломба.
– Вот именно. Оставалось двадцать имен. Он отсеял всех, кого осматривала женщина-врач.
– Потому что врача он также видел на записи…
– Осталось еще четырнадцать. Я обзвонил их утром, пока ты спала.
– И?
– Четырем из них звонил Зардоз.
Сердце Коломбы екнуло.
– Господи Исусе… – прошептала она.
Данте потушил сигарету и поставил стакан с окурками на прикроватный столик.
– Два звонка продолжались совсем недолго, потому что сразу стало ясно, что произошло недоразумение. Еще с одной матерью он говорил подольше, потому что та разволновалась.
– Зардоз искал конкретного мальчика. Другие его не интересовали.
– Да. Аутичного сына одинокой женщины. Которая пойдет ради него на все.
– Как он представился?
– Как некий доктор Зедда из службы здравоохранения. – Данте покачал головой. – Я проверил, врач с таким именем у них не работает. Но можно было и не проверять. Зед – один из героев фильма, человек за летающей маской.
– Зед, Зедда, – проговорила Коломба.
– Именно. Доктор Зедда сказал, что врач из поликлиники якобы обсуждал с ним наблюдавшиеся у мальчика тревожные симптомы. Затем он начал расспрашивать мать, не бывает ли ее сын рассеянным, погруженным в себя, грустным и так далее. Когда мать растерялась, он осведомился о внешности ребенка и извинился, что перепутал медкарты. Зато четвертая мать так перепугалась, что на все его вопросы ответила положительно. Зедда назначил ей встречу на станции Термини, притворившись, будто будет проезжать Рим по пути на конференцию. Она ждала его на платформе, но он так и не появился – понял, что она не та, кто ему нужен.
– Черт, почти попался, – сказала Коломба, но, судя по взволнованному лицу Данте, он еще не закончил. – Или не почти? – шепотом спросила она.
– Мать говорит, что, уходя, почувствовала, что на нее кто-то смотрит, и… Возможно, она ошибается, но… – Данте ухмыльнулся. – Возможно, она его видела.
13
Четвертую мать звали Кьяра Пачифичи. Она пила горячий шоколад в «Кастрони» – одном из популярнейших заведений фешенебельного Рима. У ее ног умирал от жары сенбернар. Еще человек сто теснились среди холодильников и стеллажей с лакомствами по цене ювелирных украшений. Коломба показала ей удостоверение и попросила пересесть за один из столиков на веранде соседнего бара, подальше от толпы.
– Не думала, что все настолько серьезно, – нервно произнесла женщина.
– Не волнуйтесь, госпожа Пачифичи, это обыкновенная проверка, – солгала Коломба.
– Но вы приехали специально, чтобы со мной поговорить… Скажите правду, кто мне звонил?
Данте неуклюже попытался уклониться от вопроса.
– Так называемый сталкер, – сказал он. – Он притворяется врачом, чтобы заманить женщин на встречу, и пристает к ним.
– Боже… Но что, если он снова объявится? Вдруг он захочет мне навредить…
Коломба схватила плечо Данте, чтобы он замолчал.
– Вы не так поняли, госпожа Пачифичи, – сказала она. – Мужчина, которого мы разыскиваем, не представляет опасности. Он не агрессивен. Он…
– Эксгибиционист, – закончил за нее Данте.
– Он что, показывает всем свою штуковину? – спросила женщина.
– Вот именно, показывает свою штуковину.
– Какая гадость, – слегка расслабившись, сказала женщина. – К счастью, мне он ее не показывал.
– Но показывал многим другим женщинам, и мы его разыскиваем, – объяснила Коломба. – Он больной, а не преступник.
– Чем я могу вам помочь?
– Вы сказали, что, возможно, видели его.
– Не уверена, что это был он. Он стоял неподалеку от меня. Если бы я сама кого-то ждала, я бы встала именно там, если вы понимаете, о чем я. Но… может быть, он просто… смотрел на меня. Одним словом, у меня ведь не слишком отталкивающая внешность.
Данте не понимал намека, пока Коломба не пнула его по лодыжке. Тогда он расплылся в самой фальшивой улыбке, которую она когда-либо видела.
– Что вы, госпожа Пачифичи, совсем наоборот.
– Но на случай, если это был он, нам бы очень помогло, если бы вы его описали, – сказала Коломба.
– Я не слишком хорошо его запомнила.
– Тем не менее он произвел на вас впечатление, – настойчиво произнес Данте, начиная терять терпение. – Иначе вы бы мне о нем не рассказали. – Здоровой рукой он достал из кармана записную книжку и карандаш с серебряным зажимом. – Если вы его опишете, я попробую его нарисовать.
– Что-то типа фоторобота?
– Точно. Портреты подозреваемых – некоторым образом моя специальность. Но чтобы его нарисовать, мне придется это снять, – сказал он, подняв больную руку в черной перчатке. – Со мной произошел несчастный случай, так что зрелище не из приятных.
– Не волнуйтесь, меня нелегко напугать, – сказала женщина, но, когда Данте обнажил руку, изменилась в лице. – Бедняга. Болит?
– Только когда играю на фортепиано… Попробуем? Начнем с телосложения.
– Здоровый такой.
– Здоровый?
– Не очень высокий, но сложен как дальнобойщик.
– Широкоплечий? – спросила Коломба.
– И с небольшим животиком.
– Возраст? – спросил Данте.
– Я бы сказала, лет шестьдесят. Может, чуть старше. На нем был пиджак и галстук, а в руке чемоданчик. Портфель.
– Глаза?
– Голубые. Очень светлые.
Здоровая рука Данте дернулась так сильно, что он выронил карандаш. Он замер, глядя в пустоту.
Незаметно для женщины Коломба сжала его ногу под столом.
– Мы такие неотесанные, Данте. Даже не предложили госпоже Пачифичи выпить. Почему бы нам не взять ей что-нибудь освежающее?
– Не отказалась бы от колы, – сказала та.
– Мы мигом, – отозвалась Коломба, еще сильнее сжав бедро Данте.
Он очнулся и поднялся вместе с Коломбой, которая, напустив на себя любезный вид, поддерживала его под руку.
