– Похититель детей не может быть гением. Это душевнобольной.
– Если и так, то это самый здоровый больной, о котором я когда-либо слышала. Он знает, чего хочет, и берет это.
– Расчетливый серийный убийца, – сказал Ровере. – Он такой не первый.
– Расчетливый до такой степени, что мы и в учебниках о подобном не читали. Он использует сообщников, выдает себя за врача, ориентируется в интернете как профессионал, осуществляет инсценировки на местах преступлений… И все для того, чтобы поиграть с детьми в свои садистские игры и убить их, как только они станут слишком взрослыми. – Коломба покачала головой. – Все не слишком сходится, но лучшего объяснения у меня нет.
– Кто его видел? – спросил Ровере.
– Одна из мамаш, с которыми он связывался в поисках сына Мауджери.
– Он знает, что его заметили?
– К счастью, нет. Что будем делать?
Ровере сложил листок и убрал в карман пиджака:
– Я пробью портрет по базе и гляну, что из этого выйдет. А вы с господином Торре пока ничего не предпринимайте.
– Что, простите? – спросила Коломба.
– До сих пор мы опирались исключительно на теории, но теперь точно знаем, что на свободе разгуливает убийца. Я не хочу подвергать тебя опасности.
– Ловить убийц – моя работа.
– Это было твоей работой.
Коломба не верила своим ушам:
– Вы точно тот же человек, который убеждал меня не сдаваться, пока я подыхала на тротуаре? Что с вами стряслось?
– Ничего. Я просто за тебя волнуюсь. Позволь мне заняться розыском самому.
– Мы должны опросить остальных матерей, Мауджери, соседей, туристов, отдыхавших в Пратони… – настаивала Коломба.
– Я об этом позабочусь. А ты пока будь хорошей девочкой, ладно?
Коломба в приступе бешенства ударила ладонью по ограждению:
– Поверить не могу! Вы втягиваете меня в эту историю, а как только в ней забрезжил хоть какой-то смысл, требуете, чтобы я держалась подальше!
– Коломба, проблема не только в твоей личной безопасности. Сегодня меня о тебе спрашивал начальник полиции. Де Анджелис уже прожужжал ему все уши, и он пытался выяснить, что мы с тобой замышляем. Да и ребята из почтовой полиции интересуются, что тебе такого известно, чего не знают они.
– Какое мне дело до почтовых и начальника полиции! У нас появился шанс его поймать!
– Только если мы не будем действовать опрометчиво. Передохни пару дней. Это не просьба, а приказ.
Несколько секунд Коломба, ничего не говоря, смотрела на него, потом развернулась и, оттолкнув попавшегося ей навстречу бегуна, размашистыми шагами пошла прочь.
Когда она вернулась к машине, Данте уже разлегся на капоте.
– Хочешь ехать снаружи, ради бога, – проворчала она.
– Я только хотел посмотреть на небо. – Он спрыгнул на асфальт и снова стал обычным Данте. – Что говорит твой гениальный шеф?
– Ничего полезного.
– Я уже говорил, что он мне не нравится?
– Ты ясно дал это понять. Поехали в отель.
– Не сейчас. Звонил Сантьяго, – похоже, он нашел в Сети что-то интересное. Не знаю что, мы не хотели обсуждать это по телефону. Готова к экскурсии на дно жизни?
Коломба вспомнила разговор с Ровере и его совет ничего не предпринимать.
– Жду не дождусь, – сказала она.
15
Все еще на взводе, Коломба приехала в район Тор-Белла-Монака, где жил Сантьяго. Это была одна из римских окраин с наиболее высоким уровнем преступности. Среди пятнадцатиэтажных многоквартирных домов, отведенных под муниципальное жилье для бедных и связанных внутренними лабиринтами улиц и тоннелей, открыли для себя новое поле деятельности мафиози. Облавы и задержания, в которых участвовала в этом районе Коломба, неизменно заканчивались воплями местных жителей, градом летящих из окон бутылок и камней и горящими шинами. Если коп совал нос в Торбеллу, как называли это сомнительное местечко обитатели, он оказывался в тылу врага. Коломба знала, что многие из местных вовсе не злодеи. Пожилые и безработные жильцы были до смерти запуганы наглыми преступниками-соседями и попросту не имели возможности переехать. Но это не мешало Коломбе ненавидеть Торбеллу: она знала, что из любой двери может высунуться дуло пистолета и проделать дыру в ее голове.
Данте показал ей на группу из четырех расположенных в форме буквы «С» шестиэтажных зданий с грязно-серыми стенами и покореженными оконными рамами. Те из почтовых ящиков, что не почернели от взрывов петард, были разукрашены из баллончиков, а звонки были вырваны из стен. Перед домами располагалась поросшая чахлым кустарником и заваленная мусором лужайка, где играли в войнушку, швыряясь друг в друга землей, еще более чумазые дети.
Дома объединял общий внутренний двор, и Коломба подъехала к одному из въездов. Машине тут же перегородили дорогу трое мальчишек на мотороллерах. Они были без шлемов. Самому старшему, марокканцу, было не больше четырнадцати лет.
Он постучал в стекло со стороны Коломбы.
– Вы к кому? – спросил он.
– Не твое дело, щенок, – отрезала Коломба.
– К Сантьяго, – почти одновременно с ней произнес высунувшийся из окна Данте.
– Как тебя зовут? – спросил мальчишка.
– Данте.
Марокканец махнул одному из своих приятелей, такому низенькому, что на стоящем мотороллере он еле доставал до земли.
– Иди позови его.
Самый маленький мальчик нажал на газ и исчез во внутреннем дворике. Остальные отъехали на пару метров от автомобиля, все также загораживая дорогу, и закурили.
– Так и живут, – заметил Данте.
– Будь моя воля, я бы без лишних разговоров бросила родителей этих мальчишек за решетку, – выпалила Коломба.
– Они, вероятно, уже там, – сказал Данте.
Через несколько минут из подвала появился Сантьяго в сопровождении двух парнишек, от силы лет восемнадцати. Эти выходцы из Южной Америки, в отличие от Сантьяго, который, за исключением кожаной куртки и цветных кедов, одевался вполне непримечательно, были одеты в мешковатые спортивные штаны, футболки с кровожадными надписями и перевернутые козырьками назад кепки. К собственному удивлению, одного из них Коломба узнала. Его звали Хорхе Перес, и два года назад, когда он был еще несовершеннолетним, она арестовала его за оскорбление действием.
Сантьяго дружелюбно похлопал марокканца по спине и вместе с прочими стражами отправил прочь. Хорхе разразился ругательствами на испанском.
– Эта телка из полиции, – сказал он Сантьяго и сделал в сторону Коломбы быстрый жест, на языке улиц означающий немую угрозу смерти.
Она показала ему средний палец, но правой рукой незаметно вынула из кобуры пистолет и положила к себе на колени.
