– Это может быть кто угодно.
– Видеоролику, который раздобыл Сантьяго, пять месяцев. Как думаешь, сколько лет мальчишке?
Коломба включила фонарик на мобильном и взглянула на одну из распечаток:
– Лет семь. Но, учитывая условия его содержания, он может быть и старше.
В потемках запрыгала алая точка: Данте кивал с сигаретой во рту.
– Согласен с тобой. Лет семь-восемь. Не больше. Если он был похищен в шесть лет, то к моменту съемки провел в заточении уже один или два года.
– Значит, похитили его между две тысячи одиннадцатым и тринадцатым годом, если мы исходим из верных предпосылок. Можем проверить пропавших детей.
– Бесполезно, – сказал Данте.
– Откуда ты знаешь?
Данте фыркнул:
– Это моя специализация, помнишь? В те три года пропало около ста пятидесяти несовершеннолетних, но маленьких детей среди них было очень мало, и все помнят их по именам. В большинстве случаев выяснялось, что один из родителей вывез ребенка за границу.
– Так, может, это один из них?
– Возраст и лицо не совпадают. Как бы они за это время ни изменились.
– Ты видел все фотографии?
– Естественно.
– Есть еще иностранцы, – сказала Коломба. – Кто знает, сколько иммигрантов прибывают в Италию из восточных стран. Родители продают детей для попрошайничества, временами перевозят из страны в страну, разлучают братьев и сестер. Отец мог собирать целые стаи маленьких побирушек.
– И во многих случаях никто бы не заявил в полицию.
– Они нам не доверяют. Боятся, что сами загремят за решетку.
– Может, они и правы, – с сарказмом сказал Данте. – Как бы то ни было, такие дети Отца не интересуют. Если он так старался, чтобы похитить Луку, возможно, уличных мальчишек он считает второсортным товаром.
Со стороны дома донесся звон разбитого стекла и мужские голоса, переругивающиеся на арабском.
«Завтра прочитаю об этом в газете», – с горечью подумала Коломба.
– Значит, это ребенок, о чьем похищении никто не подозревает? – спросила она чуть позже. – Как такое возможно?
– Вспомни, что случилось со мной.
– Все считали тебя погибшим.
– Умница.
– По-твоему, с мальчиком на видео произошло то же самое?
– Почему нет? Если мы ничего не найдем, рано или поздно Луку тоже объявят мертвым. Решат, что его убил и закопал в лесу Стефано Мауджери.
Всего несколько дней назад Коломба просто отмахнулась бы от столь невероятной гипотезы. Сейчас она допускала, что все так и было. В конце концов, почему бы и нет? Если кто-то настолько безумен, чтобы похищать одного ребенка за другим, у него должна быть столь же безумная стратегия выживания.
– Ребенок, которого все считают погибшим, но чей труп так и не нашли… Не помню ни одного такого случая в последнее время.
– Не обязательно убийство. Это мог быть несчастный случай. Подходит даже свалившаяся в реку машина.
– Таких случаев множество, – сказала Коломба.
– До девяносто четвертого года в дорожных авариях погибало около ста детей в год; сейчас, возможно, чуть меньше, учитывая, что теперь по закону они должны быть пристегнуты и сидеть в детских креслах, но надежной статистики не существует.
– Потому что, если бы существовала, ты бы о ней знал, верно?
– Извини, что я хорошо делаю свою работу… Дети тонут в море, срываются в какие-нибудь долбаные расщелины в горах. Но в большинстве случаев тела находят.
– Придется запросить сведения у дорожной и лесной полиции… Это большой труд.
– У вас что, нет единой базы данных?
– У нас база убийств и то лишь недавно появилась.
Данте фыркнул:
– Удивительно, как вам вообще удается кого-то арестовать. Может, обратишься к Ровере?
– Нет. Он решил, что теперь может обойтись без нашей помощи.
Данте замер, не успев поднести зажигалку к очередной сигарете:
– И когда ты собиралась мне об этом сообщить?
– А что, для тебя это что-то меняет? – рявкнула Коломба, чувствуя, что ее поймали с поличным.
– Я ему не доверяю. Тем более сейчас, когда он отстранил нас от расследования.
– Он говорит, что переживает за меня.
– Брехня. Ты ему небезразлична, но ты не главная его забота. У него есть другие мотивы, только я пока их не понимаю. Поэтому и волнуюсь.
«Я начинаю рассуждать, как ты», – подумала Коломба, но промолчала. Вместо этого она пожала плечами, хоть Данте ее и не видел.
– Но он не единственный, к кому я могу обратиться. Вернемся в город. Сегодня я собираюсь выпить столько твоих коктейлей, что забуду, как меня зовут.
17
По большому счету, источник у Коломбы был один – инспектор Кармине Инфанти. Голос Каселли в телефонной трубке обрадовал его еще меньше, чем ее появление возле автомобиля с трупом Монтанари. Он, конечно, мог бы отказаться ей помочь, но слишком привык подчиняться Коломбе и до сих пор ее уважал. Повесив трубку, он тут же принялся просить об одолжениях и раздавать обещания направо и налево. Неожиданная помощь пришла со стороны Национальной службы наблюдения за безопасностью дорожного движения, которая недавно провела детальное исследование смертей несовершеннолетних за последние пять лет, а также от занявшего высокий государственный пост старого друга из карабинеров.
На то, чтобы собрать достаточное количество данных, у него ушел целый день. Вопреки собственным заверениям, Коломба в этот день почти не пила, а Данте курил одну сигарету за другой, созерцая потолок собственной спальни, к которому приклеил сделанные с видео распечатки. Из его комнаты гремела настолько оглушительная музыка, что администрация отеля впервые решилась сделать ему замечание.
Говорили они мало – каждый по-своему размышлял над тем, что им стало известно. Единственной новостью для Коломбы стал звонок от сотрудника отдела кадров полиции, который попросил ее приехать как можно скорее. Несмотря на всю его любезность, Коломба не сомневалась, что это первый шаг к ее окончательному увольнению. Возможно, последней каплей стало то, что она врезала Сантини по морде, а может, Ансельмо проболтался о ее присутствии при обыске в поликлинике. Так или иначе, информация об ее внеурочной деятельности рано или поздно начала бы всплывать. Она спрашивала себя, уж не является ли это прямой инициативой начальника полиции, как боялся Ровере. Чтобы немного развеяться и успокоить нервы, она взяла с Данте обещание не выходить из номера, а сама вернулась к себе в квартиру, чтобы взять смену одежды и разобрать почту. При виде брошенной на подлокотнике кресла книги ее сердце тоскливо заныло. Она сама не знала, то ли скучает по прошлой жизни, то ли сожалеет о месяцах, проведенных в затворничестве, в то время как чудовище скашивало детей одного за другим. Чтобы отделаться от неприятного чувства, она переоделась в спортивный костюм и кроссовки и пробежалась по набережной – на этот раз на закате, – вместе с потом избавляясь от стресса и ночных кошмаров. Вернувшись домой, она увидела на мобильнике пропущенный звонок от Инфанти, перезвонила ему, и они договорились встретиться после второй смены.
