Не стал он говорить и о том, что у него куда-то пропало около четверти часа. Куда он их дел? Куда?!
Наконец ему съездили ладонью по уху, так что в голове зазвенело. Приготовились съездить еще. И тут послышался властный голос:
— Отставить.
Оперативник с сожалением опустил поднятую для следующей оплеухи руку и слез с края стола.
Вошедший взял стул, уселся напротив Валдаева и произнес:
— Ну здравствуйте, Валерий Васильевич. Я же говорил, что мы еще встретимся.
Валдаев прищурился и наконец узнал невысокого, худого, с жесткой седой гривой мужчину. Они встречались несколько дней назад при весьма неприятных обстоятельствах. Майор Кучер руководил группой захвата, которая разнесла Валдаеву стекла в большой комнате. Они искали какого-то Колю Турка и почему-то в его квартире.
— Я ни в чем не виноват, — в очередной раз заявил Валдаев. — Есть же, черт возьми, гражданские права!
— Есть, — с готовностью согласился майор. — В том числе право купаться в ванной без страха, что тебе перережут горло.
— Я не могу никому перерезать горло! — закричал с отчаянием в голосе Валдаев. — Неужели непонятно?!
— Действительно, глядя на вас, не скажешь, что вы можете хладнокровно перерезать женщине горло. Эх, если бы все люди были такими, какими кажутся, наша работа была бы легче легкого. Но у нас сложная работа, Валерий Васильевич.
— Меня это не интересует! Меня это не касается!
— Теперь уже касается.
— Я не убивал Наташу.
— Забудем пока о ней, — майор Кучер расстегнул кожаную папку — ту самую, что и в прошлый раз, она почему-то запомнилась журналисту — и кинул на стол газету с подчеркнутыми фломастером строчками. Эту газету Валдаев только что видел в квартире Наташи.
Майор ткнул пальцем в строчку о маньяке, вырывающем сердца, который готовится выйти снова на охоту, и спросил:
— Узнаете?
— Газета лежала на столе… Наташа почему-то испытывала слабость к статьям об этом маньяке.
— Ах слабость… Понятно.
Кучер выгнал всех из кабинета и начал допрос. Говорил он без агрессивного нажима, но с нешуточной угрозой. И Валдаев понял, что панически боится этого человека. Майор задавал, казалось, посторонние вопросы — о самом Валдаеве, о его жизни — и постепенно все туже опутывал сетями слов. И добивался своего — выводил из равновесия. Валдаев понимал — еще часик-другой такой беседы, и он признается во всем — хоть в убийстве Влада Листьева, хоть в покушении на Саддама Хусейна.
— Вам нужно мое признание, чтобы закрыть дело? Да?! — воскликнул Валдаев.
— Мне нужна правда.
— Чтобы я признался, что убил Наташу?
— Чтобы сняли груз с души, Валерий Васильевич.
— Давайте! Я подпишу! Все! — закричал Валдаев.
— Ну успокойтесь. У меня нет ни протокола, ни диктофона, — Кучер похлопал себя по карманам. — Мы просто говорим как старые знакомые. Расскажите, как все было. Только откровенно. Это ни к чему не обязывает.
— Честно? Я пришел к ней. Долго трезвонил. Никто не открывал. Потом дверь открыли. И… И я ничего не помню. Меня будто отключили.
— Вас ударили?
— Нет… Просто все уплыло.
— Так, так, — майор подался вперед. — И когда вы очнулись?
— Не знаю, сколько прошло времени. Я потерял ему счет. Я очнулся на полу. Сидящим на полу.
— А нож?
— Какой нож?
— Кривой. Острый.
— Он лежал рядом.
— Понятно.
— Но я не совершал этого!
— Я вам верю, Валерий Васильевич. Верю… Вы, — майор сделал нажим на это слово, — не совершали, — он многозначительно улыбнулся.
— Что за намеки? — напрягся Валдаев.
— Да какие там намеки… Мы осознаем только часть нашего Я. А что там? Что в остальном пространстве сознания?
— В темной зоне?
— Пусть так. В темной зоне бессознательного.
— Нет… Я не мог… Это не я…
— Вы когда-нибудь теряли время, Валерий Васильевич? Выпадали из действительности?
— Нет!
— Так уж и нет?
— Я совершенно нормален… Пусть я слабовольный интеллигентишка, как любят выражаться ваши… Пусть. Но я не псих.
— Ну конечно, — с видом врача, который хочет только успокоить больного, произнес майор.
— Нет! Оставьте меня! — заорал Валдаев.
В кабинет заглянул здоровяк оперативник и осведомился:
— Чего он тут орет? Навалять ему, товарищ майор?
— Исчезни, — резко кинул майор, и дверь закрылась. — Ну так как, Валерий Васильевич?
— Я не скажу больше ни слова. Это все ложь. Инсинуации! Я никого в жизни пальцем не тронул, ясно?
— Конечно, ясно… Нам еще встречаться и встречаться.
Кучер вышел из комнаты, и за Валдаева опять взялись оперативники. На этот раз на него не давили. Началась канцелярия — ему дали подписать казенные бумаги, разъяснили права, он пропускал все мимо ушей и лишь успевал ставить росписи на заполненных бланках. Его еще раз обыскали. Потом в комнату вошли двое милиционеров в форме. Они повели его по коридору. Куда-то в подвал.
— Стоять, — властно приказал милиционер. Мог бы и не говорить. Идти все равно было некуда — коридор перегораживала зарешеченная дверь, за ней стояла тумбочка и на стуле скучал сержант. — Принимай задержанного.
— Примем. Лишь бы человек был достойный, — улыбнулся сержант, отворяя дверь.
— Это что? — слабо спросил Валдаев, которого поставили лицом к стене.
— Гостиница, — хмыкнул сопровождавший милиционер.
— Изолятор временного содержания, — пояснил сержант, беря из рук сопровождавшего бумаги и делая отметки в книге.
Коридор вильнул под прямым углом. Он шел дальше метров на двадцать, и по обе стороны его были металлические двери с окошками.
Валдаева подвели к одной из дверей. Открыли ее ключом.
За ней было помещение где-то три на три метра. Там стояли нары. И там царил запах карболки и пота.
— Получайте новенького, — сказал сержант и легонько подтолкнул в спину.
Валдаев нерешительно шагнул за порог. Лампочка светила тускло. Казалось, здесь обитают какие-то ночные существа, которым вреден яркий свет. Притом существа эти хищные. Их было четверо.
— Братва, говорят, этот задохлик бабу зарезал, — улыбнулся похожий на татарина, низкорослый, голый по пояс субъект.
— А по виду не скажешь, — хмыкнул второй, шагнув навстречу Валдаеву и коснувшись пальцами его, будто хотел проверить, существует ли тот на самом деле.
