Он рассуждал о себе как о постороннем человеке. Он смирился. Эмоции угасли. Как-то по телевизору показывали, как фашисты расстреливали людей в войну. Поразило, что люди послушно и равнодушно шли на казнь. Они смирились. В них все перегорело. Они перестали бояться.
Бандиты излучали наглую уверенность в себе и своей даже не силе, а праве жить, шагая по трупам. Они присвоили себе право убивать. В их поступи была поступь новых времен, когда таким, как он, Валдаев, останется только забиться подобно таракану в узкую щель и стараться не высовывать носа, моля Господа, чтобы походя не затоптали и не раздавили.
— Такой сморчок. Что такая девка в тебе нашла? — задумчиво произнес бычешеий.
— Да ладно, разберемся, Лом, — крикнул Крыс с водительского кресла. И в машине надолго повисло молчание.
«Газель», повинуясь законам светофоров, транспортных развязок, тормозила, останавливалась. Водитель вел машину аккуратно, не превышая скорость.
Где-то через час машина куда-то свернула, приличная дорога кончилась. «Газель» поползла по бездорожью, подпрыгивая и ухая в ямы. Крыс злобно матерился.
Машина остановилась. Бычешеий Лом выпихнул Валдаева из салона, уронил на влажную землю, прямо в лужу, пихнул ботинком под ребра.
— Лежи, падла. И не рыпайся.
Валдаев рыпаться не собирался. Земля была холодная. Ему вдруг стало обидно, что он испачкал одежду и ботинки.
— Ну чего, давай базарить, — Крыс пригнулся, потом присел на корточки рядом с Валдаевым. — Рассказывай, как мочалку свою загасил.
— Кого?
— Имя такое дурацкое, — Крыс задумался, вспоминая. — Эллу.
— А вы что, ее знали? — спросил Валдаев.
— Нет, не знали… Но мы ваш гнилой район держим. Нас попросили разобраться.
— Та рыжая дрянь?
— Она нам бабки заплатила, — чуть ли не виновато произнес Крыс. — Мы должны отрабатывать.
— Много заплатила?
— Не важно. Главное, чтоб порядок был, — Крыс зевнул. — Нам не нравится, когда баб просто так гасят.
— Ыгы, — хмыкнул Лом. — Когда не мы, а другие валят.
— Именно. А то на нашу долю не достанется.
— Ну-ка, — Лом рывком помог подняться Валдаеву, пошарил по карманам его куртки и извлек пачку «Честерфильда». — Во, сигареты те же.
Валдаев оглянулся. Метрах в десяти проходила проселочная дорога. Вокруг был лесок. Они находились недалеко от Москвы. За леском вдали воздух туманился от растворенных в нем огней большого города. Впрочем — далеко ли, близко ли, — не имело никакого значения. Какая разница, где упокоиться?
Его опять кинули на землю, поставили на колени.
— Так, рассказывай, — Крыс нагнулся над ним.
— О чем?
— Как ты ее загасил. Вместе порадуемся.
— Я никого не уделал, — Валдаев закашлялся. Потом повторил: — Никого.
— Ну, сам напросился, — Лом передернул затвор. Ствол коснулся головы. У Валдаева похолодел затылок. Именно сюда попадет пуля.
Послышался оглушительный грохот…
Жив. Валдаев продолжал стоять на коленях.
— Смотри, промахнулся, — заржал Лом, передавая пистолет Крысу. — Теперь ты.
Бухнул еще один выстрел.
Жив — перевел дыхание Валдаев.
— Ну так? — спросил Крыс.
— Я не трогал ее. Правда же.
— Ах правда… Как квартиру делить будем, фрайер?
Валдаев не ответил.
— А может, сразу грохнем его, — предложил Лом. — Документы сами оформим. Что, Пудель за него распишется так, что ни один эксперт не подкопается, а?
— Позже. Пока вокруг него милиция вьется. Потом возьмем свое, — сказал Крыс. — Вешайся, недоносок. Вешайся!..
* * *
Хлоп — закрылись дверцы машины. Заурчал двигатель.
«Газель», переваливаясь, поползла вперед, заехала колесом в лужу, с натугой выползла из нее.
Валдаев не верил, что все закончилось. Это опять нарушало логику. Его не должны были оставить в покое. Но оставили…
«Газель» неторопливо катилась прочь, бросая Валдаева на обочине размытой дождем проселочной дороги.
Он так и сидел на земле, не в силах двинуться. Минут через пять он поднялся и побрел по отпечатавшимся местами на размытой дождем проселочной дороге следам «Газели».
Через четверть часа, утонув по колено в грязи, растянувшись и намокнув в луже, извозившись, как нашедший в лесу канистру спирта бомж, Валдаев вышел к шоссе.
Москва простиралась недалеко — казалось, рукой подать. Там — россыпь огней, реклам, сумятица толпы и поток машин. Но пешком до нее идти было неблизко.
Валдаев встал на обочине шоссе и поднял руку. Мимо пронесся грузовик, даже для приличия чуток не притормозив.
Вскоре история повторилась. На этот раз машина даже увеличила скорость. Не те времена, чтобы подбрасывать голосующих ночью на дороге людей.
Через некоторое время Валдаеву надоело даже поднимать руку. Он просто брел и брел вперед, смирившись с тем, что тащиться по дороге ему до утра.
Повезло ему неожиданно. Он наткнулся на приткнувшийся к обочине старенький «Москвич». Водитель возился в моторе и чертыхался.
— До Москвы не подвезете? — спросил Валдаев и поежился, ошпаренный подозрительным шоферским взором. — Я заплачу.
Бандиты не потрудились вывернуть у него карманы, так что расплатиться за проезд он мог.
— На чем? На горбу я тебя повезу? — недружелюбно осведомился водитель. — Видишь, замерз примус… В моторах понимаешь?
— Ни бельмеса.
— Ладно, помогай. Прижми отверткой вон ту загогулину… Да крепче…
То ли с помощью Валдаева, то ли вопреки ей, но мотор «Москвича» через четверть часа заработал.
Водитель оглядел Валдаева с ног до головы и спросил:
— Ты что, в луже спал? Откуда бредешь?
— Бандюги за кольцевую вывезли и кинули там. До дома бы добраться.
— Может, до поста ГАИ? — предложил водитель.
— Нет, — покачал головой Валдаев. Его привела в ужас мысль общаться сейчас с представителями милиции.
— Понятно. Внутренние разборки, — по-своему оценил его замешательство хозяин «Москвича».
— Да какие разборки. Просто попал как кур в ощип.
— Ладно, кур, поехали…
«Москвич» был старый, раздолбанный. Тащился еле-еле. Водитель донимал расспросами и комментариями общественно-политической обстановки в стране.
— Распустились, бандюги, — качал он головой. — Я военный в запасе. Мне бы мой мотострелковый батальон и на два дня дать в Москве поработать. Порядок бы был железный. Всех бы гадов в расход!
