Жаль, патриции их не понимали и не желали понимать. Кому интересно мнение инструмента? Его назначение – быть полезным и молчаливым. А уж смешать кровь с генетически упрощенной точно никто не захочет.
Бритва снова стояла под слабым солнцем Марса. Чувствовала мерзлую тяжесть спецовки на плечах, давление резинки респиратора на нос и щеки. Болели оставленные ими мозоли. Бритва сделала шаг, с хрустом вмяла песок, всмотрелась в горизонт.
На границе неба клубилась непривычная для Марса тяжелая туча. Опустилась низко, почти касаясь земли, дрогнула, разбухла, закрыв собою солнце. Пульсируя, как большое свинцовое сердце, протянула языки над головой Бритвы. Песок у ног взметнулся в воздух, закрутился спиралями. Повеяло холодной влагой, кожу выстудило, а двинуться казалось невозможным.
Холодный фронт накрыл Бритву, как цунами…
– А самые страшные люди знаешь какие?
Голос Эзопа выдернул из полудремы. Бритва часто заморгала, быстро проверила, где «пес». Тот сидел к ней спиной на другом конце камеры. С хрустом почесал сальный, коротко стриженый затылок и что-то пробормотал себе под нос. Бритва даже не хотела знать, что именно. Последние часы Эзоп только и делал, что бормотал, будто хотел ее убаюкать.
Проклятье, и у него получилось! Она отключилась! Столько времени продержалась, и на тебе…
– Думаешь, сильные, ловкие? – Он снова повысил голос. – Вооруженные?
Эзоп обернулся. Улыбка на его истощенном лице казалась жутковатой.
– Не-ет, – сказал протяжно. – Самые страшные люди – ебанутые.
Ох ты ж гребаный Марс! Кто бы сомневался. Одного взгляда на Эзопа хватало, чтобы покрыться испариной – он был, как заряженная винтовка.
– Это уж точно, – пробормотала Бритва. Язык еле шевелился: то ли спросонья, то ли от жажды. Воду не приносили со вчерашнего вечера. – Ебанутые, как ты.
– Вот именно! – Впалые глаза Эзопа живо заблестели. – А знаешь почему? Потому что я способен на все. Для меня нет преград. Я – как жук. Незначительный маленький жук, которого не замечают орлы легиона. И очень зря, потому что мне совершенно нечего терять. Маленький жук ничего не боится.
– Тогда почему «Псы»? Что ж не назвались «Жуками»?
Эзоп расхохотался.
– Ну что ты. Кто захочет стать «жуком»? Номерам нужно гордое название, что-то опасное, питающее их эго.
Он хитро улыбнулся, но тут же посерьезнел. Его настроение менялось быстро, как лица у входа в космопорт.
– Хотя ты это знаешь… – пробормотал он. – Ты-то обо мне все знаешь.
Бритва увела взгляд, надеясь, что Эзоп последует ее примеру и отвернется. Но тот продолжал сверлить её взглядом, будто чего-то ждал.
Иногда Бритва думала – где повернула не так? В какой момент жизни сделала ошибку, благодаря которой оказалась здесь? Конечно, не соверши она этих ошибок, то не работала бы в легионе. Пропустила бы кучу интересного. Но будь у нее второй шанс, она бы не спала с Эзопом. Вот это точно. Чокнутых лучше обходить десятой дорогой, ведь однажды появившись в твоей жизни, они могут не захотеть из нее убраться.
Эзоп тем временем поднялся на ноги. Бритва подобралась, готовая сбить козла с ног, если тот вдруг кинется, но он повернулся спиной и задрал голову к блошке камеры под потолком.
– Эй! Где еда? Сколько можно ждать? – крикнул в объектив и развел руками. Бритва помалкивала. Она знала – крики лишь делают хуже. Если заключенный матерится, значит, ему что-то нужно. Если ему что-то нужно – это можно использовать в своих целях. Например, надавить посильнее, перестать кормить и поить вообще, авось расколется. Обычная практика при работе с номерами.
Зря Эзоп думал, что он особенный. Особенных в предкрио не держали.
– Эй! Вашу же мать! – он крикнул громче.
У выхода что-то лязгнуло. Похоже, открывался шлюз. Бритва не поверила своим ушам: неужели кто-то из охраны оказался настолько туп, что пришел гавкаться с заключенным? Или же им действительно несут еду. От этой мысли жрать захотелось еще сильнее.
Она закусила язык, отвлекаясь на боль. Нельзя раскисать, не сейчас. Не здесь.
В отсек зашел легионер. Двигался он странно: пятился, целясь во что-то в коридоре. Отработанным движением сменил батарею и с гулом ее высадил. Заряды яркими нитями прошили зал.
Его накрыла быстрая тень. Коротко хрустнуло, чавкнуло, веером брызнула кровь. Бритва запоздало вскочила, хотела вытащить распылитель, но пальцы ухватили воздух.
Ни оружия, ничего! Проклятье!
Она бросилась вперед, к силовому полю. Зацепила Эзопа плечом и с раздражением пихнула его в сторону. Хлопнула по невидимому барьеру.
– Отключите поле! – заорала в камеру. – Отключите поле, мать вашу!
– Рехнулась?! – крикнул Эзоп за ее спиной. – Не смей!
Бритва свернула бы ему шею, но сейчас было не до того.
– Откройте камеру! – крикнула снова. – Камеру! Откройте!
Она едва не взвыла. Поле продолжало гудеть, а парня убивали прямо на глазах. В других камерах орали: звали на помощь, материли Бритву на чем свет стоял, просто визжали от ужаса. А она била кулаками в невидимую стену, пока кожа на костяшках не покрылась пузырями от ожогов.
Оно ело, это создание. С сопением и влажным треском вгрызалось в ворот легионерского костюма. Фигура была человеческой, без одежды и половых признаков. Тощая спина с проглядывающим позвоночником, кожа мазутно-черная, блестящая в свете ламп. Голова гладкая, будто в шлеме для аэроцикла. Бритва сощурилась. Вроде бы шлем, а вроде бы и нет. Глаза закрыты пластиной.
Монстр смял худыми пальцами плечи экзокостюма. Броня прогнулась, лопнула, выпустив кровь. Свет скользнул по затылку, выбелил место, где пластина огибала провалы на месте ушей и врастала в череп.
Бритва никогда не видела таких уродов.
Монстр будто почуял ее взгляд. Выпустил тело легионера, и то упало, стукнув щитками по плитам. Из трещин в костюме потекло, как из разбитого яйца. Существо выпрямилось, подошло ближе, свесив длинные руки. С пальцев капало, оставался пунктирный след на полу. В широком безгубом рту алели похожие на иглы зубы. Обрывки ноздрей трепетали.
Он будто принюхивался. Шагнул еще ближе, и Бритва подавила желание отступить. Крик подступил к горлу вместе с тошнотой.
– Я знаю, откуда оно! Я знаю! – донесся голос Эзопа.
– Заткнись, – процедила Бритва. Язык не слушался.
Коротко рыкнув, монстр прыгнул. Силовое поле отбросило его назад со злым жужжаньем, снаружи наверняка запахло паленым. Бритва вздрогнула, как от удара.
Не отступать, не дрейфить. Тварь не может забраться в камеру, силовое поле не даст. По крайней мере, пока оно включено. А даже если монстр заберется в камеру, он пожалеет об этом. Бритва сжала кулаки. Шея у него тонкая, можно переломить, если увернешься от зубов. Тело тоже казалось хлипким, но, судя по тому, как легко тварь убила легионера, хлипкость эта обманчивая. И движения – неловкие, когда тварь двигалась медленно, и очень быстрые, незаметные глазу, когда нападала.
